Панкомат - [58]

Я отключил телефон, и питие продолжилось, и Петры продолжились. Каждому не терпелось поучаствовать в этом нескромном занятии. За ширмой шло плотное движение. Одни уходили, другие возвращались. Это напоминало круговорот воды в природе.

Все хорошо. Но позвонила Вика:

— Что там у вас такое?

— Где?

— А ты где?

— С этого и начала бы!

— Да? А что?

— Вот именно, что. Ты же знаешь, я работаю. Сейчас такой период, что я не могу не работать. Офис полный. Люди кругом. Как я могу уехать?

— Вы работает так поздно?

— Да.

— А где это все происходит?

— Как где. Я же сказал. В офисе.

— А.

— Слушай, если тебе там плохо одной, приезжай. Честное слово, Вик, скоро закончим.

— Куда приезжать?

— Ну…. Знаешь, в принципе, тут уже скоро все, закроемся…

— А кто там?

— В смысле…

— Ты не один?

— Ты же слышишь шум?

— Что за шум?

— Люди разговаривают. Ты же знаешь, мы только еще делаем первые шаги. Если я буду думать только о том, чтобы приехать домой вовремя, то никакой работы не будет. Партия еще только на стадии формирования. Скоро выборы. Мы не успеваем. Ты бы лучше села за компьютер и набирала тезисы. Через три дня они уже должны быть готовы, а том — сто страниц текста. Сколько ты набрала?

— Мама звонила.

— Чья.

— Моя.

— Очень хорошо. Лучше б она что-нибудь пожрать привезла.

— Валерик. Как ты со мной разговариваешь? Я же женщина!

— Да, милая. Давай. Скоро буду.

— А что там за девушки?

— Нет тут никаких девушек. Это телевизор. Пока.

Я налил себе пива.

— Так вот, — Петр в то время продолжал концептуализировать, — мы не будем гнаться за сиюминутным успехом, чтобы добиться качества. К чему нам быстрые победы? Любую вещь человек делает для самонаслаждения. Но это слишком и слишком философский вопрос. Мы же люди простые, и многие вещи понятны нам без лишних слов. Если мы сейчас в чем-нибудь победим, то будем радоваться, как дети, крича, мол, это все! Надо шампанское пить. Так у всех происходит. Где они, эти все? Побеждает тот, кому везет. Но мы же нем просто так за бабками во власть лезем! Дело революции на том и окончится! Мы в первую очередь должны создать информационное облако. Не кричать о себе! Не обещать народу высокую зарплату! Не прикрываться. Как сейчас это модно, борьбой за чистоту окружающей среди, и всем такое. Мы должны сделать так, чтобы наши идеи стали популярны! Чтобы люди сами ими заражались. Революция — это качество. Лучше запустить в систему вирус, чем ломать! Да и что мы поломаем? Для этого нужно продаваться империалистам и преследовать самые, что ни на есть, банальные цели. В итоге получится смута. И, прежде всего — в наших собственных головах. Мы же должны постоянно совершенствоваться, чтобы с нами трудно было конкурировать.

Тогда Вика позвонила еще раз:

— Валерик… Ва-ле-рик. Ва-ле-рик.

— Щас.

Я выпил пива.

— Вы там пьете, Валерик. Ва-ле-рик.

Наконец-то она спросила. А то сразу ведь все поняла, а молчала, чего-то там придумывала. А что тут думать? Я и не собираюсь от нее шифроваться.

— Вале-рик. Валерочка. Ты где, милый?

— Я здесь, Викусь. Что хотела?

— Ты же сказал, что домой едешь.

— Собираюсь. Сейчас еду. Скоро уже буду.

— Ты там не один?

— Конечно, не один. Тут пацаны. Слышишь, Петр выступает.

— Все выступает? Когда он закончит выступать? Его что, дома никто не ждет? Ну ладно. Вале-рик. Не обижайся. Когда ты приедешь? Я уже и покушать приготовила. Хочешь, я тебе котлеток пожарю, а?

— Хочу.

— Вот. Сейчас и пожарю. Только не пей, ладно. Вале-рик. Ты меня слышишь? Вале-рик. Ва-ле-рик. Ты где там? Заснул, что ли?

— Не. Хорошо. Скоро приеду.

Через двадцать где-то минуть ее накрыла истерика. Я знаю, что женщины, они почти все такие. Что тут еще говорить? Мужик созидает, женщина обвивает, засасывает, заглатывает, закрывает, за… какая тут революция? Котлетки. Кастрюльки. Штанишки. Рубашки. Стиральная машина. Рамс. Бог, я не спорю, ничего не придумал зря поуверенней. Я понимаю, что людям нужно размножаться. И все это было особенно актуально в период, когда человек конкурировал с животными за выживанию. Я даже предполагаю, что в этом и была миссия человека на этой планете. Но все это ушло в доисторическую эпоху, и все последующее бытие — это путь в никуда.

— Я не поняла? Вале-рик. Что происходит? Ты меня больше не любишь?

— Как это?

— Что?

— Не штокай! Никогда не штокай!

— Вале-ра. Я же тебя люблю. А ты что ж? Валер. Скажи мне, что ты меня любишь.

Она плакала. Я отключил мобильник и закурил.

Поддаться? Да зачем? Все так живут — живут и ругаются. Ссорятся и мирятся. Любовь существует без книг? Возможно. До совместного проживания. А здесь уже — дело иное. Тут еще и не такой серфинг придется выделывать.

— Любовь — это любовь к себе, — говорил между тем Петр.

— Точно! — поддержал его Зе.

— Любви нет! — крикнул Юрий, наливая.

— Вы охуели! — ответил из-за ширмы Демьян.

— Чо? — спросила оттуда же девочка.

— Соси, не отвлекайся! — выкрикнул Демьян.

— Любовь есть! — утвердительно произнес Саша Сэй. — Это — любовь к водке.

— Йес!

— А-а-а-а!

— Наливай!

— Наливай, пацаны!

— Да здравствует революция!

— Революция!

Хороша в этом мире только природа. Животный мир хорош, хотя — суров. Строг, но хорош — продуман до мелочей. Да и человеческий снаружи — так себе. Ни шатко, ни валко. Если быть инопланетянином и абстрактно поглядывать сверху, то, возможно, мир людей увидится не в таком уж и негативном свете. Куда-то бегут они, олицетворяя муравьев. Возвращаются. Вновь бегут. Один и тот же маршрут. Иногда среди массы проявляется нечто, которое, созидая, перестраивает этот бег. Но почему они не ценят это? Один Петр на всех. Один Петр в эпоху. Хотя нет, каждый город полон сверхличностей. Каждый подъезд. Каждая фирма. Каждый директор, жиреющий в своих мечтах. Каждый мэр, закрывающий глаза на сомнения души — а что, если воровать плохо? Каждый карманный писатель, который, выходя в Интернет, начинает строить из себя невесть что. Каждый маньяк, поджидающий свою жертву. Каждый политик, в очередной раз привыкающий к нечистотам собственного духа. Все это нормально. Именно для этого мы победили в дикой природе. Мы просто перерабатываем землю, мы просто едим сами себя, и от этого нет счастья в жизни. Просто от того, что мало, кто умеет любить. Христос был не прав. Лозунг «возлюбите друг друга» доступен лишь избранным. Для них и Библия, собственно. Для остальных — бабки.