Ожидание - [7]
Моторчик на баркасе бил, как пионерский барабан. Он треснул и замолк. И оттуда раздались отчаянные крики. Я не разбирал слов, но хотелось кинуться на помощь, а рулевой, вышедший из рубки, и механик, вылезший из трюма, как черт из ада, смотрели в ту сторону спокойно.
Один сказал:
— Вроде на погоду поворачивает.
Другой сказал:
— Ага.
Один спросил:
— Курите, доктор?
Другой пошутил:
— Вредно для здоровья.
А сами, конечно, оба курили.
А на воде все кричали непонятно:
— Дай — бодай — гай!
— Ира — вира — гира!
— Почему они так кричат? — спросил я.
— А как же еще кричать? — спросил механик.
— Это для энергии народа, — отозвался рулевой.
Тут с воды донеслось:
— Мать вашу!
Рулевой и механик бросили окурки в волны и кинулись на свои места. Сейнер рванулся почему-то задом, а не передом. Вот сейчас будет крику! Но крику не было. Потом зажгли прожекторы, и тяжело загремела рыба.
Демидов прошел мимо меня, как мимо пустого места.
— Спите! — крикнул он.
Но никто не спал. Улеглись часа через два, после выгрузки. Все затихло минуты на три, в течение которых я не успел закрыть глаз. А потом поднялся такой богатырский храп, что работай двигатель, его бы сейчас не было слышно. Я нашарил ботинки у нар и, улыбаясь во весь рот, снова выбрался на палубу.
Ночь обожгла свежестью и тишью. Над головой кружился невесомый вихрь звезд. Я пригляделся к ним. Звезды висели сами по себе, ниже неба. А небо было само по себе, выше их, черное, без единой звезды. И под этой чернотой звезды летели куда-то стаями и в одиночку. Как птицы. А если все они, оторвавшись-то от неба, улетят? И не вернутся. А?
Я глянул за борт. Звезды были и внизу. Это в черноту моря врезались их отражения. И наш сейнер стал звездным кораблем, на котором отчаянно храпели космонавты.
Не знаю почему, но мне чудилось, что я хожу где-то совсем рядом с удачей.
На носу, в космическом безмолвии, тенькала мандолина. Это тот самый рулевой, который, по мнению Демидова, уже выспался в неположенный срок, теперь нес вахту.
— Скажите, вы счастливый человек? — спросил я.
О чем не спросишь ночью?
— Если бы я мог на флейте, — ответил он, ухмыльнувшись, — вот это было бы да! А я только на мандолине.
Он перестал бренчать, не закончив каких-то последних нот, и стал рассказывать мне о неразгаданных тайнах моря. Оказывается, рыба отправляется в свое зимнее кочевье раз вдоль одного берега, а раз вдоль другого. Почему? А сбитые в гущу, как гвозди в ящике, маленькие рыбки хамсички идут за такой же крохоткой хамсичкой, только другого цвета. То ли она разукрашена, как вожак, чтобы ее всем было видно, то ли стала вожаком потому, что разукрашена?
Утром я решил узнать все у Демидова. Я залез на капитанский мостик, но бригадир опередил меня:
— Помолчим, доктор. Ваше слово на обратном пути.
Берегов не было видно. Мы шли открытым морем. Серые волны шлепали по носу, обдавая сейнер брызгами с обеих сторон. Впереди наволакивалась какая-то еще более плотная серость.
Волны вскидывали корабль все выше, а он бежал, как будто хотел взлететь. Но мы просто искали рыбу, и Демидов не любовался морем, а высматривал ее.
Я спустился в кубрик. Здесь ребята, сидя в рубахах, расстегнутых до пупа, ворчали:
— Спали на рыбе и ушли…
— Теперь будет погода.
— Так это хорошо, — сказал я.
Они заржали.
Я промаргивал туман в глазах.
Вдруг, опять вдруг, все сорвались с мест и, натягивая ватники, унеслись, как будто корабль сейчас утонет, а я лег. Мне было все равно. Тонуть так тонуть. У меня воздух шел из легких, а в легкие не шел. Стих стук. Наступило блаженство. Долгое, как сон под воскресенье. Потом чей-то сочный голос проник в него:
— Волна-а-а расхо-одится! Пришла-а пого-ода!
Оказывается, хорошо, когда нет погоды. А погода — это волны, ветер, брызги вперехлест. Море, которое так любили рыбаки, становилось их врагом.
Меня вынесли из кубрика и уложили в каюте Демидова, там была мягче постель. Я опять провалился в пустоту, а очнувшись, увидел смеющиеся глаза буфетчицы Лили. Она смотрела на меня со стены каюты. Карточка ее, приколотая кнопкой, висела под каким-то прибором, внутри которого черная стрелка металась из угла в угол. И Лиля тоже укоряюще качала головой и беззвучно смеялась надо мной.
Возле меня, как призрак, возник Демидов.
— Ну как, доктор?
— Где мы? — спросил я.
— Скоро будем дома.
— Я готов выполнить свой долг, — сказал я и убедился, что слову, сказанному как бы шутливо, верят больше, чем клятвенному биению в грудь.
— Ну, вира, — поддержал меня Демидов.
И я пошел, хватаясь за все, что попадалось под руку. Нас приятно окатило водой. В кубрике сбились багровые при свете тусклой лампочки, крепкие лица. В каплях воды, застрявших на моих ресницах, они расплывались, как сквозь слезы.
— Вот доктор, — сказал Демидов, — вы все его знаете… Он нам расскажет… как мыть руки.
Я стоял и улыбался. Я видел их литые черные кулаки в ссадинах, неловкие обкуренные пальцы, нежно сжимавшие кончики сигарет, и вспоминал про туалетное мыло и зубные щетки. Я улыбался, помалкивая.
— Может, есть вопросы? — спросил Демидов.
— Что такое любовь? — спросил механик. — С медицинской точки зрения. Прошу научно объяснить.
Дмитрий Холендро. ЛОПУХ ИЗ НИЖНЕЙ СЛОБОДКИ. ПовестьРисунки В. МочаловаОпубликовано в журнале «Юность», № 4 (263) 1977.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга рассказов о наших современниках. Их герои — молодые рабочие и колхозники, студенты, люди творческого труда. Автор показывает их в сложные, ответственные моменты жизни, когда решаются важные нравственные проблемы, выбирается определяющий шаг.Это книга о становлении характера нашего молодого человека, о воспитании его в духе коммунистической морали.
Имя Дмитрия Михайловича Холендро, автора многочисленных повестей и рассказов, хорошо известно советскому и зарубежному читателю.В первый том включены произведения о Великой Отечественной воине, дорогами которой прошел наводчик орудия младший сержант Дмитрий Холендро, впоследствии фронтовой корреспондент армейской газеты. Это повести «Яблоки сорок первого года» (по которой снят одноименный фильм), «Пушка», «Плавни» и рассказы «Вечер любви», «За подвигом» и др. Все они посвящены мужеству советского солдата, всю Европу заслонившего своею грудью от немецкого фашизма, ежедневно на войне решавшего проблему выбора между правом жить и долгом пожертвовать своею жизнью ради спасения Родины.
Второй том Избранных произведений Дмитрия Холендро составили повествования о мирной жизни — начиная с первых послевоенных лет до наших дней. Мужественным героям, восстанавливающим пострадавший от землетрясения Ташкент, посвящена повесть «Улица тринадцати тополей». Герои повестей «Свадьба», «Нефедов», рассказов «Под древним тополем», «Городской дождь», «Близкое небо» и др. — наши современники — находятся в процессе становления, решая проблему нравственного выбора, когда каждый поступок человека так или иначе подлежит лишь суду его собственной совести.
Аннотации в книге нет.В романе изображаются бездушная бюрократическая машина, мздоимство, круговая порука, казарменная муштра, господствующие в магистрате некоего западногерманского города. В герое этой книги — Мартине Брунере — нет ничего героического. Скромный чиновник, он мечтает о немногом: в меру своих сил помогать горожанам, которые обращаются в магистрат, по возможности, в доступных ему наискромнейших масштабах, устранять зло и делать хотя бы крошечные добрые дела, а в свободное от службы время жить спокойной и тихой семейной жизнью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В каждом доме есть свой скелет в шкафу… Стоит лишь чуть приоткрыть дверцу, и семейные тайны, которые до сих пор оставались в тени, во всей их безжалостной неприглядности проступают на свет, и тогда меняется буквально все…Близкие люди становятся врагами, а их существование превращается в поединок амбиций, войну обвинений и упреков.…Узнав об измене мужа, Бет даже не предполагала, что это далеко не последнее шокирующее открытие, которое ей предстоит после двадцати пяти лет совместной жизни. Сумеет ли она теперь думать о будущем, если прошлое приходится непрерывно «переписывать»? Но и Адам, неверный муж, похоже, совсем не рад «свободе» и не представляет, как именно ею воспользоваться…И что с этим делать Мэг, их дочери, которая старается поддерживать мать, но не готова окончательно оттолкнуть отца?..
«Эдвинъ Арнольдъ, въ своей поэме «Светъ Азии», переводъ которой мы предлагаемъ теперь вниманию читателя, даетъ описание жизни и характера основателя буддизма индийскаго царевича Сиддартхи и очеркъ его учения, излагая ихъ отъ имени предполагаемаго поклонника Будды, строго придерживающагося преданий, завещенныхъ предками. Легенды о Будде, въ той традиционной форме, которая сохраняется людьми древняго буддийскаго благочестия, и предания, содержащияся въ книгахъ буддийскага священнаго писания, составляютъ такимъ образомъ ту основу, на которой построена поэма…»Произведение дается в дореформенном алфавите.