Отворите мне темницу - [128]
– А то нет! – выпалил было Ефим, но под насмешливым и грустным взглядом брата смешался. Потёр затылок, опустил голову. Нехотя выговорил: – Это, братка, как сказать… Троих-четверых, положим, кулаками-то укатаем – так остальные тревогу подымут! Да ведь ещё две бабы с нами, да дети… это ж хужей кандалов!
– Что ж… стало быть, пропадать? – тихо спросила Устинья. Никто ей не ответил. Василиса, сидя на полу, смотрела в хмурые лица мужчин широко открытыми, сухими и отчаянными глазами. Кулаки её были судорожно сжаты. «В петлю влезет.» – уверенно подумала Устинья, глядя на неё. – «А не успеет – так барина зубами загрызёт. Нипочём не дастся. И так, и этак пропасть ей… Богородица всеблагая, да что же поделать-то?!»
– Через забор – оно, конечно, бестолково выйдет. – послышался вдруг насмешливый голос из перевязочной. Это оказалось так неожиданно, что Лазарев уронил папиросу, а Устинья и Василиса хором вскрикнули. Иверзнев нахмурился. Повернувшись в сторону неприкрытой двери, позвал:
– Кострома, это ты? Чем ты там занимаешься?
– Чем Устя Даниловна велели – тем и займаюсь! – слегка обиженно прозвучало в ответ. – Они мне мазь дали и велели трижды тридцать раз ногу натереть, а я нешто до таких считать умею? Уж скока раз сбивался, никакого терпежу не хватит! А промеж дела слушаю, о чём разговор ведёте.
Иверзнев переглянулся с Силиными. Сердито приказал:
– Вылезай немедленно! И что за привычка подслушивать?
– Так тем только наш брат варнак и жив, ваша милость. – добродушно растолковал Кострома, выходя из перевязочной с подвёрнутой штаниной и вытирая о рубаху руки. – Вот так там услышишь, сям подглядишь, на уме себе отложишь… авось когда и пригодится! Так, стало быть, урваться надобно?
– По-другому никак, Илья Иваныч. – ответила за всех Устинья, без улыбки глядя в щербатую физиономию вора. – Ты – человек знающий… может, посоветуешь чего?
Кострома тоже перестал ухмыляться. Присел на порог, вытянув ногу, задумался. Похлопывая себя по колену, медленно выговорил:
– Кочерга-то моя, Устя Даниловна, кажись, загребает.
– Я же тебе слово давала.
– Угу… – Кострома помолчал ещё с минуту. – Что ж… Разве что на «уру» вам рвануть… Аль на огонёк да шумок… Обстряпать-то такое можно, ежель с умом взяться. Я с мужиками потолкую, пособят. С завода-то вы куда думаете, Антип?
– На авось, Илья Иваныч. – ответил тот. – Сам видишь, впопыхах всё делается. Будем, ежель господь поможет, на Урал пробираться, а там…
– А там вас беспашпортными в два счёта возьмут. – уверенно подытожил Кострома. – С бабьём-то не шибко побегаешь… – он снова задумался. – Говоришь – деньги-то у вас есть?
– Имеются кой-какие.
– А надобно – большие. – вздохнул Кострома. – Знаю я в Шарташе людей тайных. Сделали б они вам пачпорта, но это вовсе недёшево стоит, а…
– Ну так я добавлю, чёрт возьми, сколько требуется! – сердито перебил Иверзнев.
– И я тоже. – Лазарев, так и не подняв с пола папиросу, с интересом смотрел на безмятежную физиономию Костромы. – Ты, Илья, прямо говори – сколько понадобится?
Кострома сказал. Антип нахмурился, Ефим чертыхнулся. Устинья с ужасом закрыла глаза. Инженер и доктор, переглянувшись, одновременно кивнули.
– Думаю, это возможно. – ответил за всех Михаил. – Так что же… когда им бежать?
– Нынче поздно уж. – Кострома взглянул в окно, за которым поднимался в небо тонкий молодой месяц. – Не успеть мне. Дай бог, хоть через пару дней…
– Но это будет поздно! – хрипло перебил Иверзнев. – Завтра Тимаев заберёт Василису – и всё окажется напрасным! Что толку будет… Антип! Антип, держи её! Не пускай!!!
Но снова не Антип, а Ефим успел метнуться молнией и перехватить кинувшуюся в сени Василису. Схватив в охапку бешено выдирающуюся девушку, он без всякой нежности оттащил её от двери и кинул в руки брату:
– Держи! Унимай! Вот мало мороки было… Васёна, нешто вязать тебя?!
Та не отвечала. Её колотило с головы до ног тяжёлой дрожью: Антип едва удерживал в объятьях худенькое, содрогающееся тело.
– Не надо… не надо… ничего не надо… – захлёбываясь, бормотала она. – Пусти… Всем… лучше… сделаю… пусти… Судьба, стало быть… незачем… противиться… незачем… судьба!
– Не пускай ни в коем случае. – отрывисто предупредил Иверзнев. – Это истерика. Она может кинуться в реку. Глаз не своди, Антип!
Тот кивнул и потащил вырывающуюся Василису прочь из горницы. Кострома на пороге молча подвинулся, давая дорогу.
– Миша, может, в самом деле дать Тимаеву какой-нибудь отравы? – тихо спросил Лазарев, подойдя вплотную к другу. – Такой, чтоб не насмерть, а… ну, скажем, понос на пару дней? Чтобы он ненадолго забыл про Васёнку? Я могу напроситься к нему на чай и подсыпать в самовар…
– Вася, бог с тобой! Какие романы ты читал, Сальери иркутский? – отмахнулся Михаил, и Лазарев смущённо умолк. И в это время послышался задумчивый голос Устиньи:
– Михайла Николаевич, а что если Прохорова корня Васёнке пожевать?
С минуту в комнате висела тишина. Затем Иверзнев с чувством сказал:
– Устя, ты – умница!
Вечером следующего дня на крыльцо лазарета взбежал, громыхая сапогами, казак Волынин.
– Здравствуйте, ваша милость! – приветствовал он доктора Иверзнева, вышедшего ему навстречу. – Меня господин Тимаев послали насчёт Васёнки… Велено было ей сегодня явиться, так ведь не пришла!
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Мыслимое ли дело творится в Российской империи: потомок старинной дворянской фамилии Михаил Иверзнев влюбился в крепостную крестьянку Устинью, собственность его лучшего друга Никиты Закатова! А она мало того что дала решительный отказ, храня верность жениху, так еще и оказалась беглой и замешанной в преступлении – этот самый жених вместе с братом, защищая ее, убил управляющую имением. И страдать бы Иверзневу от неразделенной любви, если бы не новая беда – за распространение подозрительной рукописи среди студентов он схвачен жандармами.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.
Жизнеописание Хуана Факундо Кироги — произведение смешанного жанра, все сошлось в нем — политика, философия, этнография, история, культурология и художественное начало, но не рядоположенное, а сплавленное в такое произведение, которое, по формальным признакам не являясь художественным творчеством, является таковым по сути, потому что оно дает нам то, чего мы ждем от искусства и что доступно только искусству,— образную полноту мира, образ действительности, который соединяет в это высшее единство все аспекты и планы книги, подобно тому как сплавляет реальная жизнь в единство все стороны бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.