Отторжение - [59]
Французский дипломат и ученый Никола де Николе, посетивший Салоники примерно через десять лет после изгнания, писал:
Среди них множество искуснейших ремесленников и художников. Прискорбно, что они делятся с турками самыми новейшими изобретениями, в том числе военными. Учат делать порох, пушки и мушкеты, чем, нельзя не признать, наносят изрядный вред христианскому миру. Они также основали гутенберговские печатни, чего никогда не было в этих краях, и теперь издают книги отменно красивыми буквицами на разных языках – греческом, латыни, италийском, испанском и иврите. Это занятие кажется им совершенно натуральным.
Изгнание… Все знакомое вдруг становится чужим, все чужое должно стать своим. Испанские евреи горько сетовали на свою судьбу и закладывали фундамент новой жизни. Жаловались и работали, работали и жаловались. В конечном счете раввины если не приказали, то почти приказали: хватит пережевывать ваши потери. Но Османская империя вела себя благожелательно: пожалуйста, стройте свои синагоги, создавайте общины – платите налоги и молитесь сколько хотите. Когда в 1550 году началось преследование евреев в Провансе, тамошние евреи получили приглашение из Салоник.
Здесь для вас все открыто. Приезжайте и селитесь, друзья, в лучшей из стран! Бедные и нуждающиеся найдут здесь отдых для усталых ног, найдут работу по душе. Ни голод, ни жажда вам не грозят, вас не будет сжигать огонь притеснений, никто не вынудит в изгнание. Бог милостив, он позволил нам сохранить достоинство, найти поддержку и понимание у тех, среди кого мы живем. Турки не желают нам зла.
Сефарды собрались с духом. Их домом стала тоска по дому, а память об утраченной родине, как драгоценный камень в золотой оправе, бережно хранилась и передавалась из поколения в поколение. Работа лечит все. Благодаря умелости и энергии евреев всего через пару десятков лет Салоники стал одним из важнейших средиземноморских портов.
Deshame entrar. Yo me hare lugar.
Дайте только войти, место я найду сам.
Катрин развернула карту Фессалоников. У воинов нет права на отдых – кто же тогда будет воевать с забвением, само-то забвение выходных не берет. Здания разрушаются, дневники покрываются плесенью. Люди умирают, надгробные плиты крошатся в песок. Забвение трудится терпеливо и пугающе неумолимо, месяц за месяцем, год за годом.
Катрин осторожно провела пальцем по линиям и геометрическим фигурам, символизирующим город. На востоке, за городской стеной, – кладбище, там похоронены предки Видаля. Пора туда съездить. Ей сказали, там есть монумент. Но на карте кладбище не показано. Карта сделана для туристов, составители вряд ли полагали, что кому-то придет в голову посетить неприметное полузаброшенное кладбище на окраине. И на GPS-карте тоже ничего.
Что-то здесь не так. Память должна сохраниться. Ночь – память о прошедшем дне. Сны – мусор, остающийся за пределами дневных размышлений, событий и страхов. Город без прошлого существовать не может, как не может существовать день без ночи и ночь без дня.
Но карта молчит. Катрин не стала ее складывать – скомкала и бросила в мусорную урну. Собачонка, прикорнувшая у веранды, дернула ухом, тут же успокоилась и прикрыла глаза.
С чего бы она так разозлилась? Большое дело – на карте не показано памятное место. Кто она такая и чем, собственно, занимается?
Сефардско-ашкеназийская крещеная атеистка. Дон-кихотша, фехтующая с ветряными мельницами забвения.
Вот и ответ. Вряд ли кто-то подскажет, лучше ответить самой:
Ты спятила.
Кладбище недалеко от университета Аристотеля. Это она и так знает, без всякой карты. Сегодня праздник – никаких занятий, вокруг ни души. Черная чугунная ограда окружает светлые корпуса университета наподобие тюремной решетки. Выхлопные газы оставили на фасадах неопрятные черные, даже на вид жирные следы. Дорожки усеяны птичьим пометом. Не просто птичьим, а сорочьим – на деревьях не меньше двух десятков. Сидят, время от времени ловко подкидывают черные, с металлической синевой хвосты и сбрасывают серо-белые бомбы.
Где-то здесь должно быть нечто вроде монумента.
В киоске купила бутылку воды – несколько человек с интересом покосились на ее портмоне.
Надо искать. Заметила юношу и девушку у входа в университетский двор и поспешила к ним. Не могли бы они показать ей старый монумент, он где-то на территории?..
– Мы вас проводим, – сказала длинноволосая девушка.
– Нет, спасибо, только скажите…
– Прикройте бумажник и телефон.
В сопровождении пары студентов, химиков, как выяснилось, она прошла на территорию университета. По-прежнему никого не видно, но лица у ребят почему-то напряженные. Катрин накинула на руку ветровку, прикрыла сумку и посмотрела на девушку. Еле заметно кивнула: не волнуйтесь, в случае чего – убегу. Их настороженность передалась и ей. Чуть подальше группка молодых людей – мешковатые штаны и бейсболки точно такие же, как у тех, кто присматривался к ее кошельку. Отдельно стоят еще двое-трое, то и дело озираются по сторонам – не появятся ли полицейские или конкуренты. Все ясно – торговля наркотой. Особо не стесняются, пакетики и деньги переходят из рук в руки. Тут же на месте дегустируют покупку – иногда отходят со зрачками точно булавочные головки.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.