Отранто - [4]
И я снова вижу мозаику. Там много животных: собак, львов с человечьими головами, верблюдов, минотавров, крылатых драконов, ослов, сфинксов, и все они кусаются, рычат и лают, оглушая беззвучным ревом неф кафедрального собора. Светловолосый доктор говорит, что это всего лишь противостолбнячная прививка. Как только детский плач стихает, мои звери начинают яростно лаять и грызть пластинки мозаики, разрушая работу, стоившую мне столько труда. Однажды мне уже снилось, что вся пластинки смешались, и рисунок мозаики невозможно различить. Но доктор не догадывается об этих снах, хотя хорошо со мной знаком и мило улыбается. Все в городе со мной знакомы, ведь я работаю здесь уже несколько лет. Впрочем, в Отранто не составляет никакого труда стать невидимкой и создать иллюзию, что это твой призрак бродит по бастионам. Другой доктор, постарше, не дал мне долго спать; лучи вечернего солнца просачивались сквозь решетки на окнах и вспыхивали на его белом халате, будто поджигая его. Я наблюдала за ним, пока он привычным жестом заканчивал работу. Почти не глядя на меня, он сказал, что я могу идти. Для всех мое состояние нормализовалось: я стала как все, успокоилась, рассуждаю здраво и могу даже посмеяться и пошутить вместе со всеми: «Как ваша мозаика, докторесса, когда можно будет на нее взглянуть?». «Конечно, вы северяне непривычны к такому солнцу…»
Мне очень хотелось спросить у него: «А вы способны потеряться в полуденный час, который демоны выбрали для появления?»
Пока она доискивается до того, что пока не умеет понять, я снова выхожу побродить по бастионам над морем. В первый же день, когда я увидел чужестранку, я узнал ее. У нее были те же волосы, того же особенного цвета, который ярко вспыхивал только на солнце.
Глядя на чужестранку, я вспоминал, как она выглядела, когда на миг, всего лишь на миг, я обернулся и посмотрел на нее. Это было за несколько дней до того, как ее отняла у меня жестокость турок.
Уходя, я обернулся. А она, больше не обращая на меня внимания, откинула голову назад движением, которое заставило меня затрепетать. При этом ее волосы рассыпались по плечам, глаза закрылись. Она больше не думала обо мне. Моя ночь кончилась.
Кто знает, зачем я обернулся. Она и не посмотрела на меня. Я заметил, что небо меняет окраску, словно выцветая, и поглядел на море. Стояла тишина. Ни звука, кроме шороха ее волос.
Казалось, морские волны сгладились, поглощенные богом, который ждал, когда же они, наконец, взревут, и кончится эта невозможная тишина.
II
Главный управляющий внимательно оглядел мое легкое льняное платье. «Мы вас ждали. Пойдемте, я вам дам прочесть кое-что». Я подумала, что дело касается мозаики, и улыбнулась. Однако он провел меня в капеллу Мучеников и указал на латинскую надпись, которая гласила: «Hoc lapide cives sua guttura turcìs truncanda ob Christi deposuere fidem. A. D. MCDLXXX». Он тоже улыбнулся и спросил меня: «Вы понимаете по-латыни?» Я начала читать: «В год от Рождества Христова 1480-й жители города сложили головы на этот камень, дабы быть обезглавлены турками за веру в Христа». Сложили головы, дабы быть обезглавлены. Как жертвенные животные. Здесь речь идет не о жестокости, а о покорности. Никаких криков и воплей отчаяния, все разворачивалось с сакральной торжественностью. Турки взяли Отранто и обезглавили всех его обитателей, отказавшихся отречься от христианской веры: восемьсот мучеников. Их тела целый год оставались без погребения на солнце, и (о чудо!) тление не коснулось их, пока турок не прогнал Альфонсо Арагонский, герцог Калабрии. Только тогда мучеников похоронили, а их кости потом поместили в кафедральный собор.
Сложили головы, дабы быть обезглавлены. Великая жертва. Но, прежде всего, жертва полуденная. По крайней мере, для первого из них, убитого точно в полдень. Впрочем, вся эта торжественность, может, и придумана. Говорят, что турки, входя в город, подняли такой крик, что нильские журавли нырнули в воду. Христиане были так напуганы и потрясены их непривычной манерой воевать и кровавой резней, что умирали от страха раньше, чем их хватали.
Главный управляющий с гордостью показал мне камень, на котором рубили головы. Кто бы ты ни был, если ты приехал в Отранто, тебя сразу предупредят, что это город мучеников, зверски убитых за Христа, с Христом, во Христе. В кафедральном соборе под высокими хрустальными колпаками сияют их кости. Едва прибыв в город, ты слышишь историю, что повторяется, как эхо, с самого 1480 года. Сначала убили грудных младенцев, оторвав их от матерей: кого зарезали, а кто умер от ран. Беременным женщинам туго перевязали животы, буквально выдавив недоношенных детей, которые тут же умирали, барахтаясь в крови. Остальных женщин, прежде всего девственниц, сначала отдали на поругание туркам, задрав им юбки и связав руки, а потом перебили почти всех. Только самых красивых оставили для пополнения гаремов. Все, кто живыми попали в руки неприятеля, были обезглавлены. Франческо Дзурло, военачальника идрунтинцев[3], арестовали, обезоружили, а потом разрубили пополам. Все масло, которое нашли в домах, вылили на улицу, расколотив амфоры и бутыли, и оно потекло по городу, как вода.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.