Отдых на Бермудах - [40]

Осознавал ли Куп, что до сих пор помнил точный заказ?

– Ты был знаком с ними?

– Конечно, мы ходили в одну школу. Но компании у нас были разные. Делия была заучкой, Джек-младший – ведущим защитником в американском футболе. И я их на дух не переносил, потому что чертовски завидовал их деньгам и возможностям. – Он фыркнул. – И кабриолету, который Джек-младший получил на свое шестнадцатилетие.

«И тому, что у них был отец, твой отец», – с горечью подумала Элла.

– Он посмотрел мне в глаза и сказал, что нет, им не нужен жареный картофель, потом заплатил и поехал дальше. Больше он никогда не подъезжал к моему окну.

Она услышала тоску в голосе Купа. Неудивительно, что он так старался вырваться из тех обстоятельств, добиться чего-то в жизни. Отказ всегда причиняет боль. Она была практически раздавлена, когда Рэндалл отверг ее, но она была, по крайней мере, взрослой. Или достаточной взрослой. Она не могла представить страдания отвергнутого ребенка. Каждый божий день. Когда тебе бросают в лицо, что ты недостаточно хорош, и ты не понимаешь почему.

Небрежная жестокость человека, который стал отцом, но никогда не имел мужества признать сына, вызывала у Эллы отвращение. Но храбрость, позволившая Купу подняться выше этого, преодолеть все трудности – вот что имело значение. Почему он не хотел замечать это?

– Но ты должна понять, Элла. Я не уверен, что смогу стать хорошим отцом. Потому что я такой же эгоистичный ублюдок, каким был он.

Она хотела сказать ему, что он не прав. Что он не эгоист, а всего лишь независимый, потому что он должен быть таким. И она так восхищалась им, что у него хватило мужества быть выше отвергнувшего его отца. Но Элла знала, что не только восхищение заставляло ее сердце отчаянно биться в груди.

Она коснулась его шершавой небритой щеки:

– Куп, ты действительно думаешь, что только тебе одному страшно? Что только ты боишься не справиться?

Он посмотрел на нее с удивлением:

– Спустись на землю, Элла. Ты любила этого ребенка с самого начала. Он сразу стал для тебя главным событием в жизни. – Его взгляд блуждал по ее лицу. – Что ты почувствуешь, если я скажу, что пригласил тебя сюда, потому что хотел именно тебя. А не ребенка? – Элла прочитала желание в его глазах под отяжелевшими веками и почувствовала сладостное тепло и пульсирование внизу живота. – Если это не демонстрирует, что за отец из меня выйдет, тогда я не знаю, что еще, черт возьми, может убедить тебя.

Она улыбнулась, совершенно тронутая его признанием:

– На самом деле я польщена. И немного возбуждена.

– Серьезно, Элла. На этот раз я не шучу…

– Я знаю. – Она прервала Купа, затем обхватила ладонями его щеки, прижалась лбом к его лбу и приготовилась признаться ему в том, что никогда не хотела ему рассказывать. – А если я скажу тебе, что, когда мне было восемнадцать, я забеременела и сделала аборт? Ты все еще будешь настаивать, что у меня нет убедительных причин сомневаться в собственной родительской состоятельности?

Она заставила себя взглянуть ему в глаза, молясь, чтобы он не судил ее так же жестко, как она всегда судила себя.

Его глаза расширились, но в них было скорее удивление, чем отвращение.

– Это и есть твое откровение? Подумаешь. Тебе было восемнадцать. Зачем тебе был нужен ребенок в таком возрасте?

Она покачала головой:

– Ты не понимаешь. Я хотела его. – Она положила ладонь себе на живот: растущая в ней новая жизнь придала ей храбрости впервые заговорить о той, другой, которую она потеряла. – Я очень хотела его. Именно поэтому этот ребенок так много значит для меня.

– Ладно, я понимаю это. – Он взял ее за руку и переплел их пальцы. – Но ты не можешь наказывать себя за выбор, сделанный в восемнадцать лет. Рождение ребенка в том возрасте сломало бы тебе жизнь.

Она хотела бы успокоиться и поверить его словам, но он не знал всей правды.

– Но я сделала это не поэтому. Я решилась на аборт, потому что Рэндалл заставил меня. Он настаивал. Сказал, либо он, либо ребенок. И я выбрала его. Отказавшись от собственного малыша.

Слеза скатилась по ее щеке, и Куп осторожно вытер ее большим пальцем.

– Элла, не плачь, – нежно попросил он, и Элла знала, что не заслуживает этого. – Этот Рэндалл был отцом?

Она кивнула и положила голову ему на плечо:

– Довольно мерзко, да?

– Не мерзко, – сказал он, приподнимая ее подбородок указательным пальцем. – Ты была молода и напугана. А этот ублюдок поставил тебя перед трудным выбором. Это его вина, не твоя.

Руби всегда говорила ей то же самое, но лишь сейчас впервые Элла почувствовала, что начинает принимать это объяснение.

Куп потер затекшую шею:

– Я полагаю, Рэндалл не остался с тобой после того, как добился своего.

– Откуда ты знаешь?

– Похоже, этот парень был эгоистичным мерзавцем, умеющим ловко манипулировать людьми. – Куп вздохнул, затем откинул волосы со лба, и его губы растянулись в кривой улыбке. – Рыбак рыбака видит издалека.

– Ты вовсе не такой.

– Не уверен, я сильно психанул, когда ты сказала мне о ребенке. И до сих пор я делал все возможное, чтобы избегать этой темы. – Он положил руку ей на живот и нежно погладил. Он впервые коснулся ее так, и прокатившаяся по телу волна тепла застала ее врасплох.