Та сторона
Драматичен рассказ «Та сторона». Тунгус Василий заблудился не в таежных дебрях — здесь ему нет равных, — а в своих отношениях с Чоччу и Анной. Вячеслав Шишков тонко, с большим знанием описывает быт тунгусов.
| Жанры: | О любви, Советская классическая проза |
| Серия: | Сельская библиотека Нечерноземья |
| Всего страниц: | 9 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1982 |
| Формат: | Полный |
Та сторона читать онлайн бесплатно
Они жили втроем: старый тунгус Давыдка, его жена Чоччу и брат Давыдки — Василий. Крестились недавно — вряд ли пять лет прошло — и ничего не понимали в новой вере. Знали только понаслышке, что есть бог Никола, что он живет в большом селе, в белой каменой юрте, и что перед ним днем и ночью горят свечи. Но село от них, сказывают, тысяча верст: до него надо полсотни дней тайгой брести. Правда, поп-батька много толковал им, вел мудреные речи, пальцем на солнце показывал, но они путем ничего не поняли, а Давыдка слушал, слушал да заснул и захрапел так громко, что все кругом захохотали. А поп-батька рассердился, погнал их всех на реку, надел новые рубахи, кресты на грудь медные большие положил, помахал золотой штукой с дымом и долго причитал громким голосом. И стал с тех пор Буркиуль — Давыдкой, Чоччу — Машкой, а Рынтай — Васильем.
Так бы и жить им втроем, но случилась большая беда: старого Давыда медведь задрал.
Овдовела Чоччу. Стал Василий ее самым любимым мужем, первым. Оба молодые, сильные, жили в согласье: сохатых били, белок, лисиц.
Приехал как-то поп-батька и долго их ругал. А за что — путем не знают. Неужто Василию жениться на чужой тунгуске, неужто Чоччу одной, без мужика, жить? Плевать, что мертвый Давыдка его родным братом был!
Никогда Василий не послушал бы пустых поповских слов, если б не сердце.
Как-то встретил он в тайге молодую женщину, по-чудному встретил, словно в сказке. Высмотрел он на суку белку. И только было прицелился, а ружье — грох! — белка кубарем. Выругался Василий, что ружье само пальнуло, глядь — а к белке женщина нагнулась.
— Моя, — кричит Василий.
— Нет, бойе, моя, — ответила чужая женщина.
Василий осмотрел свое ружье: пистон целый.
Закурили трубки. Анна, затянувшись, передала свою трубку Василию, почмокала розовыми губами и сказала:
— А я, бойе, себе мужика ищу… Муж помер. Одной не славно. У тебя баба есть, бойе?
— Есть… — сказал Василий, рассматривая ее губы и глаза. Но сердце его замерло, и кровь ударила в голову. — Нету, — поправился он. — Есть, да… Только… — Он замялся.
Василий домой вернулся не в себе. И всю неделю был жалкий, растерянный.
— Ну, ищи другую, — сказала Чоччу.
Взглянул на нее Василий: баба сидит, вся в дыму табачном, глаза горят.
— Как ищи?.. Откуда знаешь?
— Ищи… Одна проживу.
Чоччу хорошо стреляла, хорошо пальмой-рогатиной владела, найдет медведя — не упустит.
— Я, Чоччу, на промысел пойду… Ты, Чоччу, дожидай…
Утренней зарей взял Василий ружье, собаку, поводил носом во все стороны, принюхался и быстро зашагал полевей восхода.
На четвертый день взлаяли собаки, дымок синий показался, олени целым стадом бродили возле, отрывая из-под снега мох.
— Вот, пришел…
Анна у костра сидела на пенышке и крошила в котел оленье мясо. Подняла на него глаза, осмотрела с ног до головы: Василий красивый, высокий, плотный — и ни слова ему не сказала.
Он шагнул в ее чум и разложил там костер. Вскоре явилась и Анна. Нашлось вино. Вкусно поели, веселые сделались, вино по жилам потекло. Вот сам собой рухнул чум, открылось небо, звезды унизали деревья и, щурясь, стали смеяться, а круглый месяц колесом закружился, запрыгал по небу, как по снеговым полям заяц.
Анна вскрикивала и хохотала, весело ударяя в ладоши. Василий указывал пальцем на месяц, подмигивал ему, дразнил языком, хлопал по плечу Анну и, сюсюкая, что-то без умолку болтал.
А когда вместе со звездами вся тайга пустилась в пляс, все завизжало, запело, заухало, свист кругом пошел, топот, Василий испугался и залез в просторный, из оленьих шкур, мешок.
Разбудил его злобный лай собак.
Василий открыл глаза: темно. Его крепко обнимали за шею чьи-то теплые руки. Он потрогал — женщина. Он провел осторожно пальцами по ее лицу: глаза у нее открыты.
— Бойе… — сладко сказала женщина.
— Ну? — спросил Василий, соображая, кто она, где он.
— Проснулся, бойе? Вставай!
Они вылезли из мешка. Сквозь верх чума просачивался солнечный свет.
— Анна? — удивился Василий и захохотал.
Анна улыбалась, закуривая трубку.
Собаки лаяли отрывисто, зло, словно по зверю. Отпахнулась пола чума, вошла Чоччу с трубкой в зубах, с ружьем.
— Уйми собак, — сказала она Василию.
Тог смущенно вышел.
Женщины быстрыми глазами ошаривали друг друга.
Чоччу была красивая. Но Анна краше. Чоччу вздохнула.
Василий долго не являлся. Обе женщины молча поели мяса и сулихты. Когда пришел Василий, Чоччу собралась в поход.
— Знаю… ты меня бросил… — сказала она. — Я встану чумом недалеко… день пути. — И пошла: несколько заседланных оленей тащили ее добро, и целое стадо их шло по бокам и сзади.
— Кто такая? — спросила Анна.
— Родня. Давыдиха… Машка… Чоччу.
Ну что ж! Хорошо можно было бы и с Анной жить. Но сердце Василия дало трещину: исподтиха началось — дале шире — раздвоилось сердце, как рог молодого лончака-оленя, Василий словно встал у следа двух лисиц, разбежавшихся в стороны: хорошо бы разом обеих взять.
Неделю Василий прожал с Анной. Анна такая красивая — глаз не отведешь, но Чоччу крепко к сердцу приросла — родней. Вот бы вместе всем. Но огонь с водой когда уживались? Чоччу добрая, тихая, у Анны в глазах гроза. Кто сильнее: вода или огонь? Чоччу грудь с грудью с медведем сходится — трубку курит. Анна, пожалуй, не дрогнет и человека пальмой-рогатиной пырнуть.
