От греха подальше - [58]

— Нет, — сразу же ответила Виктория тоном, не терпящим возражений. — Этот торнадо класса Ф-5, а может, даже Ф-6. — Вдруг осознав, что эта профессиональная классификация ничего не говорит Дебби, она пояснила: — Это торнадо-убийца, и деревянная церковь с окнами может не выдержать натиска. Там может быть опаснее, чем в чистом поле. — Пока она говорила, начался дождь — крупные капли зашумели в кронах деревьев.

— Ну-ка, ребятки, — позвал Роун, пытаясь собрать детей, бродивших вокруг, словно неугомонные овечки. — Мы сейчас будем играть в прятки, а я как раз знаю местечко, где можно спрятаться.

Большинство детишек немедленно откликнулись, послушно последовав за ним. Они еще ничего не знали и пока не боялись. Виктория подхватила на руки двоих малышей, отставших от группы, а Дебби взяла за руку перепуганную Марту.

Двойные двери убежища были установлены с наклоном в сорок пять градусов в боковой стенке насыпи. Роун рывком распахнул створки, и снизу сразу же потянуло запахом сырости. Бетонные ступени уходили вниз, в темноту.

— Я пойду первой, — вызвалась Дебби.

Ребята постарше и порешительней двинулись за ней, но остальные сгрудились у входа и начали плакать. Потребовалось много усилий, чтобы всех завести внутрь убежища. Там было темно, как в склепе, и от этого вдвойне жутко. Марта вела себя хуже многих малышей, и Виктории пришлось строго прикрикнуть на нее — только тогда учительница наконец спустилась вниз.

Виктория пошла следом за ней, но остановилась, поджидая Роуна: вдруг ему понадобится помощь, когда, борясь с порывами ветра, придется закрывать дверь.

Но он не стал спускаться в укрытие. Она не поняла и вопросительно посмотрела на него. Их взгляды встретились, воцарилось долгое, тяжелое молчание. Наконец он сказал:

— Иди вниз, я скоро вернусь.

Он остался снаружи и закрыл дверь. Убежище погрузилось в кромешную тьму. Взволнованная Дебби пыталась пересчитать детей, но почти все кричали и плакали, кроме того, ничего не было видно, и она то и дело сбивалась со счета. Марта наконец взяла себя в руки, успокоилась и старалась помочь подруге. Только Виктория, потрясенная странным поведением Роуна, все никак не могла прийти в себя. Почему Роун, рискуя жизнью, решил встать на пути торнадо-убийцы? Почему не захотел укрыться в убежище? Неужели жажда приключений заставляет его спешить навстречу опасности? Она вспомнила видеофильмы, где он стоит на пляже посреди бушующего урагана, распахнув объятия навстречу ветру, — ликующий, возбужденный буйством стихии.

Всего несколько минут назад, когда он был занят их спасением, она думала, что он понял и научился — она его научила — ценить собственную жизнь. Но, видимо, это имело отношение к чужой жизни, но не его. Теперь, когда все они оказались в безопасности, он мог, как, впрочем, всегда, без помех испытывать острые ощущения… и получать от этого удовольствие.

«Он не изменился, — думала Виктория. — Он все еще жаждет смерти». И она решила, что не может продолжать связь с мужчиной, который сознательно ищет гибели. Ей бы следовало порвать с ним немедленно. Чем дольше она колеблется, тем больнее будет расставание. Она скажет ему о своем решении, как только увидит его снова.

Тыльной стороной ладони она смахнула слезы, медленно покатившиеся по щекам. Прощание с Роуном будет самым тяжелым испытанием в ее жизни, но если она не решится сказать ему о своем намерении, испытание окажется намного тяжелее — ей всегда придется волноваться за его жизнь.

Бушующий снаружи ветер усилился настолько, что в подвале убежища вдруг раздался такой гул, будто поблизости прошел тяжелый товарный поезд. Дебби уже оставила попытки пересчитать детей, она просто старалась собрать их всех, обнять и прижать к себе.

Две пары маленьких рук обхватили Викторию в талии. Она наклонилась и крепко обняла малышей.

— Все будет хорошо, — произнесла она ровным голосом, хотя сомневалась, что дети расслышат ее слова в шуме стихии. Град барабанил в дверь убежища, удары раздавались, словно оружейные выстрелы. Дети опять заплакали.

Казалось, ураган бушевал целую вечность, хотя вряд ли прошло более трех-четырех минут с тех пор, как они спустились в подвал. Затем рев стал стихать, град перешел в частый дождь, и внезапно торнадо отступил — неожиданная тишина вселяла страх.

— Когда мы сможем выйти отсюда? — спросила Дебби, ища поддержки у Виктории.

Виктория встрепенулась, посмотрела в сторону двери и сказала:

— Сначала выгляну я. Иногда это повторяется дважды и даже трижды… но создается впечатление, что худшее уже позади.

Дебби в темноте коснулась руки Виктории.

— Ваш друг… почему он остался во дворе?

«Потому что моя любовь была недостаточно сильной, чтобы спасти его», — подумала Виктория и ответила Дебби прерывающимся от волнения голосом:

— Не знаю. Я пока ничего не знаю…

Ощупью продвигаясь по темному подвалу, она поднялась по ступенькам и с размаху распахнула дверь. Снаружи все было спокойно, даже дождь прекратился. Она высунула голову, а затем вышла во двор.

— О Господи! — Виктория не смогла сдержать крик испуга.

Масштаб разрушений так же трудно было предвидеть, как теперь оценить. Ее взору открылась страшная картина: вырванные с корнем деревья, перевернутые автомашины, повсюду разбросанные обломки, среди которых можно было различить доски, выломанные из домов, располагавшихся, возможно, за три округа от церковного двора, на котором они сейчас оказались, телефонные столбы с остатками проводов, покореженные листы металла, бывшие раньше дорожными указателями, мусорная урна, куски кирпича, мертвая птица и целая масса всяческих предметов, потерявших первоначальный вид.