Острова среди ветров - [5]

Первое мое путешествие по этим местам длилось немногим больше четырех месяцев; второе — пять. Чтобы осуществить его, я неоднократно пускался в авантюры вроде той, что позволила мне поехать в Гвиану. Однако по-прежнему многое задуманное осталось невыполненным даже на тех двадцати четырех островах, которые я объездил. Я, конечно, не смог удержаться и не ограничился изучением только природы и животного мира. А это, понятно, было чревато теми последствиями, о которых Чарлз Дарвин в своем труде «Кругосветное путешествие натуралиста…» писал следующее: «…если путешественник останавливается в каждом месте только на короткий срок, то обычно его описания представляют собой лишь схематический набросок вместо детального изложения наблюдений».

Проще всего было бы «рассказать о необычных животных, населяющих землю и воды»[6], и обсудить реальность угрозы их дальнейшему существованию.

Но уже в первую же свою поездку я понял, что судьбы животного мира и природы Вест-Индии следует рассматривать значительно более исторически, нежели я это себе представлял вначале. В результате одно влекло за собой другое, я по уши увяз в материале, и требовалась радикальная операция, чтобы моя книга не разбухла в своего рода повествование «Все о Карибах».

История островов и Гвианы — это, несомненно, не только лишь хищническое лесохозяйство, развитие эрозии почвы и истребление уникальных птиц и прочих животных. Можно сказать, что в истории Вест-Индии, как в капле воды, отразились все уродства европейской колонизации всех времен — в различных комбинациях в разных местах — в зависимости от состава местного населения, национальности колонизаторов (которые на большинстве территорий менялись минимум один раз) и характера естественных богатств той или иной территории.

Редко где встретишь столь приветливых и гостеприимных людей, как в Вест-Индии. Я безгранично признателен многим из предупредительных служащих справочных и туристских бюро, музеев и зоологических садов, лесного, земледельческого и дорожного ведомств, как за ценные сведения, так и за то, что подчас они брали меня с собой в свои инспекционные поездки по селениям и необитаемым местам. Благодаря этим опытным проводникам я познакомился с насущными для их территорий проблемами.

Немало и других лиц были ко мне исключительно предупредительны. Так было и дома, в Швеции, и на пароходах, и на островах, и в Британской Гвиане, и в Суринаме… Я надеюсь, они простят мне, что я вынужден отказаться от упоминания всех их поименно. Во всяком случае в этой книге.

И все же получить целостную картину жизни Вест-Индии нельзя лишь традиционными путями. Очень часто для этого приходится пробиваться через неофициальный социальный «апартеид», который встречается везде, где господствующий класс целиком или частично европейского происхождения. Кое-кто утверждает, что белому человеку якобы грозят опасности как на Мартинике и Тринидаде, так и на Гаити и Ямайке. По общепринятому здесь мнению, я часто бывал очень неосторожным. Но если не считать одного инцидента на Гаити, я ни разу не попал в неприятное положение. Да и этот-то инцидент больше касался местного уроженца, моего проводника, нежели меня.

Я ни разу не столкнулся ни с чем, что свидетельствовало бы о якобы распространенной в Вест-Индии расовой ненависти. Наоборот, по-моему, белый чужеземец везде желанный гость, если сам он не ведет себя оскорбительно.

После Колумба — новый порядок

У «ИСТРЕБЛЕННЫХ» ИНДЕЙЦЕВ

На Сент-Винсенте, близ Пенистона, в огромных древних пещерах под нависшей скалой есть целая серия мелких наскальных рисунков. Лежащая под пещерами банановая плантация сплошь усеяна черепками индейских глиняных горшков. Об этом месте нет ни слова ни в одном из распространенных справочников, и, насколько я знаю, его не изучал ни один ученый. Но мои друзья — д-р Ирл Кирбю, ветеринар сент-винсентского департамента сельского хозяйства, и Клод Теобальде, заведующий кингстаунской радиостанцией, хорошо знали Пенистон. И в один из знойных мартовских дней, когда солнце было почти в самом зените, они привезли меня туда.

Поднимались мы к этим пещерам, продираясь через банановые заросли и колючий кустарник. Кроме того, приходилось тщательно остерегаться длинных тонких красно-коричневых ос. Их маленькие открытые гнезда (часто всего несколько ячеек) лепились повсюду под выступами скал. Однако ожидавшее нас зрелище с лихвой окупило бы и гораздо более серьезные трудности.

Перед нами, без сомнения, были пиктографические письмена[7], начертанные на мягком туфе пенистонских скал.

Все стены пещер оказались испещренными мелкими необыкновенными рисунками. Здесь были и изображения голов с глазами, носом и ртом, и крохотные контурные фигурки человечков в различных позах, и спирали, напоминающие наши пресноводные ракушки, витые, словно почтовый рожок. Еще точно такие же письмена я видел только в пещерах на Бонайре. Немало наскальных изображений есть и на других островах, но они иного, ритуального характера.

Что именно обозначают эти письмена, никто не знает ни на Бонайре, ни на Сент-Винсенте. Даже неизвестно точно, какое из индейских племен жило близ Пенистона и имело здесь свою культовую площадку. Вероятнее всего, тут, как и на Бонайре, жили индейцы араваки.