Острова среди ветров - [4]

С Мартиники с острова на остров я двинулся сперва на юг. Собственно, я собирался завернуть на Тринидад, так как обнаружил там экземпляры южноамериканской материковой фауны. Но получилось так, что «великий дедушка» американской тропической зоологии Вильям Биб запустил мне, как говорится, «муравья под череп».

Как-то мы сидели с Бибом на созданной им в Арима-Валлей тропической исследовательской станции «Симла», принадлежащей Нью-йоркскому зоологическому Обществу, и беседовали под аккомпанемент шуршания дождевого леса, глухой скрип гигантских лягушек и своеобразные трели огромных жаб ага в бамбуковых зарослях в глубине долины. Я на Тринидаде уже кое-что видел: и вампиров, и грозные колонны кочующих муравьев, и своеобразных пещерных птиц гуахаро, которые подобно летучим мышам ночью ориентируются «эхолотированием».

Но большинство животных, с которыми я рассчитывал там встретиться, увы, фигурально говоря, «блистали своим отсутствием». Я ни разу даже не слышал обезьян-ревунов, а ведь их львиноподобное рыкание — лейтмотив симфонии девственных южноамериканских лесов. Даже в самых высоких частях Норсенс-Рендж днем дождевой лес оставался безмолвным, если не считать щебета клинохвостых попугайчиков, монотонного тиканья птиц-часов да металлического звона цикад.

— Да-a, — сказал Биб, — очень многое изменилось уже за самые последние годы. Здесь скоро вообще не останется животных. Тому, кто действительно хочет познакомиться с южноамериканским животным миром, следует отправляться на материк, в Гвиану…

И вот спустя несколько дней я уже плыл на пароходе по Махаика-ривер в Британской Гвиане[4], которую здесь называют Би-Джи (BG). Соблазн отправиться сюда оказался неодолимым. Касса моя к этому времени поистощилась. Ждать ее пополнения не приходилось до самой Мартиники. И все же я рискнул истратить почти все оставшиеся деньги на покупку билета на самолет Порт-оф-Спейн — Джорджтаун и обратно. Одновременно я отправил своему шведскому издателю телеграмму следующего содержания:

«Заранее благодарен аванс сто фунтов телеграфом Барклайс-банк Джорджтаун Британская Гвиана»

Словно в подтверждение пословицы «удача любит смелых» мне повезло с самого начала… Через два часа по прибытии в Би-Джи меня пригласили принять участие в небольшой экспедиции, отправлявшейся на следующий день вверх по Махаика-ривер. А когда я вернулся из этой поездки в Джорджтаун и зашел в Барклайс-банк, мне сразу же сообщили: «Да, сэр, ваши деньги поступили…»

Это было тем более радостно, что такой аванс не был обусловлен заранее. Теперь я мог «обрабатывать» не только Би-Джи вплоть до ее границ с Бразилией, но и соседний голландский Суринам, начиная от его столицы Парамарибо до реки Марони, образующей границу с Французской Гвианой. После краткого визита по ту ее сторону, в Сент-Лаурент-дю-Марони (в прошлом филиал Острова Дьявола)[5], я вернулся пароходом в Парамарибо, а оттуда самолетом через Джорджтаун и Порт-оф-Спейн переправился на Мартинику.

С Мартиники я двинулся теперь на север. На британской Доминике я посетил между прочим последних на этом острове индейцев-карибов. Следующая остановка была на Гваделупе. Отсюда я вылетел на Сем Бартельми (24 кв. км) и, потратив несколько дней пи знакомство с большей его частью, вернулся через Гваделупу на Мартинику, на борт «Жемчужного моря», которое возвращалось в Европу.

Во время всех этих разъездов я пришел к твердому убеждению, что мне необходимо приехать сюда по крайней мере еще один раз. Мне хотелось побывать в некоторых новых местах, в том числе и на Кюрасао, а затем объехать против солнца вокруг всего Карибского моря.

В конце января 1962 года мне сообщили, что в первых числах февраля из Роттердама в Колумбию выйдет судно «Эспаньола». По пути оно зайдет для заправки на Кюрасао, и, таким образом, я смогу сойти там на берег. Но расчеты эти, конечно, не оправдались. Посреди Атлантического океана — я сейчас уже не помню до или после Азорских островов — нас переадресовали прямо на Мартинику. Судно совершенно неожиданно было зафрахтовано французской «Компани женераль трансатлантик».

К счастью, дело обошлось лишь некоторыми изменениями в маршруте. Сперва я снова попал на несколько островов к югу от Мартиники. Затем на невероятно крохотном английском банановом суденышке проехал к северу от Сент-Люсии мимо Мартиники к Доминике, а оттуда мимо Гваделупы до Антигуа, Монтсеррата, Сент-Кристофера и Невиса и Сент-Эстатиуса; вторично посетил Сен-Бартельми и самолетом, летевшим на Сен-Мартен (по-голландски именуемый Синт-Маартен), прибыл, наконец, на Кюрасао. Сюда меня влекла прежде всего обитающая на соседнем Бонайре колония фламинго.

После этого (через Карибское море) я двинулся дальше на север до Сен-Мартена и далее к бывшей датской Вест-Индии, ныне Виргинским островам, принадлежащим США, а затем к Пуэрто-Рико. Из его столицы Сан-Хуан я «стрельнул» через Эспаньолу (Гаити) на Ямайку. Проведя несколько дней на этом британском острове, полухмельном в упоении своей предстоявшей независимостью, я вылетел снова в Порт-о-Пренс на Гаити, а оттуда в Доминиканскую Республику на этом же острове, где в маленькой банановой гавани Мансанильо стояла «Эспаньола», на которой я должен был вернуться домой.