Оставшиеся шаги - [9]

Ветер!!! Дождь!!! Сейчас бы и молнию!!!

Господи! Прости ты мою душу грешную!

Страшно! Страшно-то как, Господи! Я возвращаюсь, К черту инсульты и инфаркты к черту. Я возвращаюсь. Все еще, может быть, может быть!

Нельзятакнельзянесчитаетсяяоступилсяяподскользнулся!!!!!!!!!!!!!!!

Зря!

Cумасшедшая муха

— Скучно мне, скучно, сестрички, — сказала как-то раз сумасшедшая муха, — летаем, едим, и ничего-то особенного в жизни не происходит.

— Брось, чего тебе не хватает, — пристыдила ее не старая еще муха, — жратвы навалом, крылья целы, живи себе, летай да радуйся. Кстати сказать, обрати внимание — не все в этом мире могут как мы летать.

— Ха, летать! Не велика премудрость, не говоря о самолетах, вертолетах и космических ракетах.

Все дело в том, что сумасшедшей мухе до чертей обрыдла вся эта мушиная философия о пользе в умении летать. Тьфу, мушиная философия о полетах, мышиная возня пролетающих дней… Ее внутренний бунт объяснялся тем… Тем… Да ничем не обуславливался, поэтому она и была не простой, а сумасшедшей мухой.

— Мухам не ведомы науки, — втолковывала ей не старая еще муха, — и вовсе не нашего ума дело, чем ты засоряешь свою маленькую черную головку. Вот и живи, вот и летай, вот и попробуй как-нибудь себя развлечь, вместо глупого своего самоедства.

— Ладно, — согласилась сумасшедшая муха и стала раскачиваться на ниточке паутины, как на качелях.

Но развлечение ее длилось недолго. Не старая еще муха не успела объяснить, что и в развлечениях следовало быть поразборчивее. Да где уж, теперь не вернешь.

Варежка

— Немедленно прекрати морочить мне голову, недоделанный ублюдок! Понял?!.. И больше не звони, осточертел! Все!!! Вообще забудь о моем существовании, потому что ты мне противен! Прощай, идиот несчастный!!!

Все. Я бросила трубку. Очень надеюсь, что он наконец-то все понял. На самом деле, сколько можно тонуть и вязнуть в приторном, безвкусном киселе наших отношений?.. Отношений? — Что это я?! Нет и не было никаких отношений! Это самый настоящий бред. Бред? — Да! Я, вот именно, брежу. Даже легче стало. А отчего мне, собственно, тяжело-то, позвольте?.. Не было, ну не было ничего! Ну, таскался он ко мне целый год… Подожди-ка… Познакомились мы в мае, двенадцатого мая. Мы с отцом гуляли в Сокольниках. Он подсел, попросил у папы зажигалку, и как-то очень вкусно стал затягиваться своей сигареткой и как-то просто и незатейливо заговорил. Мы познакомились.

Да, двенадцатого мая. Сегодня четвертое июня. Стало быть, больше года я знаю его. А он меня. Ну и что?.. Как познакомились, так и раззнакомились. Хватит. «Варечка, Варечка…» Я уж двадцать семь лет Варечка. Не хочу я, ну не хочу этой ерунды, не понимаю! Потому что не по правде все, нечестно. Значит, и не надо! НЕ НАДО!

Я верю ему очень верю. Больше даже, чем себе. Именно поэтому и не надо. А мама плачет. Мама обо всем знает. Маме тяжело. Она и ругает меня и жалеет. Папе попроще, потому что он по секрету частенько встречается с Вячиком, и они там вдвоем все время чего-то придумывают против меня… Нет, не против, а за меня и вместо меня. Смешно, что они как бы все это скрывают, закулисные свои переговоры, но буквально немедленно, с интервалом в несколько часов сами же мне все поочередно и рассказывают.

«Дура ты с половиной!» — говорит папа, гладя меня по головке. Ну, и пускай. Хорошо. Семьдесят два раза дура — я и сама знаю. Я себе не верю. Я не выдержу и сломаюсь, хуже даже еще, чем сломана теперь. А куда ж хуже??? А вот и хуже. Хуже будет! Разве я не понимаю? А Вячик? Вячик-Мячик… А что Вячик? Вячику двадцать пять, и он уже где-то Вячеслав Палыч, и он умница, и все у него сложится прекрасно и без меня. Лучше без меня. Ей-богу, лучше! А отсекать надо сразу, не думая, не жалея… Ни его, ни себя! Меня и так всю жизнь жалеют, а он-то тут при чем?..

— Мать, ты дуреху-то свою собираешься кормить?

Папа явно не в духе, потому что он наверняка услышал как я разговаривала с Вячиком. Ну, и пусть. Подумаешь… А чего они все?.. И почему я должна поступать так, как всем кажется правильным?

— Не надо кормить. Мне не хочется. Тем более, что дуреха.

— Варюша, ну как тебе не стыдно? Мы ведь очень любим тебя и, знаешь ли…

— А вот и не любите! Было бы за что!

Мама вечно со своими успокаивалками. Нечего меня успокаивать, я уже для себя все решила раз и навсегда.

— Что значит — за что?! Тебя, радость нашу, красотку такую и не любить? Ради любви этой и живем, Варечка.

Сегодня как раз вот не надо было этого говорить! А так — правда, сколько я себя помню, они мне внушали (я и сама когда-то и вправду верила!), что именно я — самая красивая девочка на земле. Верила! Смотрелась в зеркало и приговаривала (науськали же!): «Варечка — красотка!» Вот где дебилизмус элементарис!

— Мам, ну почему бы вам не попробовать разочек пожить не ради меня? Ну, хоть немножечко, а? Реки от этого, может, вспять не потекут, но вы хоть вздохнете полегче. Да и мне наверняка попроще будет. А то придумали себе красотку и нянчитесь вон до сих пор! Ну, не уродство ли?.. И вообще, поздно уже. Спать надо. Устроили тут…

Да уж, вечер удался. Теперь просто надо научить себя жить без Вячика. Вячик-Мячик… Обязательно надо. А я его люблю… Чего врать?! Люблю до мурашек, до боли, до смерти, до… Понимаешь, Варвара, ты сама только что вот этими самыми мозолистыми от коляски руками задушила собственную любовь! Вот она штука какая! Ладно, запрусь и стану реветь, а больше и делать нечего. А как жить? Наверное, потихоньку. А потом? Потом суп с котом! А я права, я во всем права, надо стать сильной! Надо бы… А ты попробуй. Все.