Осоковая низина - [67]

Ильмар растерялся. Вчера тетя Эльвира привезла ему из Риги две шоколадки. Одну позволила съесть сразу, а другую велела спрятать. Отдавать шоколад Ильмару было жаль, но он понимал, что так надо, и пробормотал:

— То, что у меня есть…

— Что у тебя есть? Где?

— Ну, вкусненькое!

— Не бурчи! Говори, чтоб можно было понять! — настаивала Лизета.

— Шоколад! Ну! — крикнул Ильмар.

— Не ори! Прямо противно, — одернула тетя Эльвира.

— Так она ведь не понимает.

Петерис, вырядившись в «жениховский костюм», который сохранился как новый, только стал узковат, уже сидел в повозке и ждал. В костюме и шляпе отец казался совсем чужим.

— Чего копаетесь?

Голос, правда, такой же, как всегда.

— Ну так… И от меня привет передай! — сказала бабушка и помахала рукой. Когда еще мама уезжала со двора, бабушка этого никогда не делала.

Ильмара усадили на передке брички, на мешок сена, спиной к лошади.

— Я хочу на сиденье.

— Для тебя нет места. Сиди себе спереди! — сказал Петерис. И Ильмар послушно замолчал.

Но долго он не вытерпел, завертелся.

— Не ерзай! Упадешь лошади под ноги.

— А мне не видно, куда мы едем.

— Ишь какой! Не видно, тоже нежности! Ну просто дождевик!

Ильмар знал, если наступить на гриб-дождевик, тот с треском лопнет и задымится. Неужели он тоже может так с треском лопнуть? И задымиться?

Наконец Эльвира усадила Ильмара к себе на колени.

— Теперь видишь, куда мы едем?

— Да.

Дорога вела через Гракское имение.

— Бабулю тоже возьмем с собой?

— Не возьмем, — ответила тетя.

— Почему не возьмем?

— Самому в бричке места не хватает, куда еще твою бабулю.

— А она разве не хочет к маме ехать?

— Хочет или не хочет, не в этом дело!

— Не в этом дело! Не в этом дело!

Мальчику понравилось выражение, и он нараспев повторял его, пока не надоело.

Солнце поднималось все выше, наступило время завтракать. Петерис свернул с дороги на небольшую полянку, к кустам. Лошади навесили торбу с овсом, а Эльвира развязала корзину. Кроме завернутого в газету хлеба там были три бутылки кофе.

— Пить! — попросил Ильмар: тянуть привычный напиток из бутылки куда заманчивее, чем пить, как обычно, из кружки.

— Погоди, маменькин сынок. Потерпеть не можешь!

Мальчик так жадно глотал кофе, что закапал себе всю грудь.

— Ишь, поросенок!

Ильмару дали толстый ломоть хлеба с жареным мясом.

— Ну и нарезала, как нищим.

Ильмар понял, что тетя имеет в виду бабушку. Зацветший хлеб застревал в деснах, от жирного мяса мутило.

— Так есть хотел, прямо умирал. А теперь привередничает, — бранилась тетя.

— А это… Это мне тоже дадут? — Ильмар показал на круглую булочку, привезенную вчера тетей из Риги.

— Ешь черный хлеб! Сильным будешь. Какой прок от белого? Как солома. Что ешь, что не ешь, — поучал Петерис сына.

Но черствый черный хлеб не шел в горло. Ильмар, понурив голову, пальцами крошил хлеб.

— Не станет Алисы, кто его баловать будет, — вполголоса заговорила Эльвира.

Петерис наморщил лоб и не ответил.

— Ну, на, на! Ешь эту булочку, раз невтерпеж.

Но теперь Ильмару уже расхотелось.

— О господи! Не повезло тебе в жизни, — сказала Эльвира Петерису и тяжело вздохнула.

— Чего уж тут! — проворчал Петерис, порывисто махнув рукой, словно отогнал невидимую осу. Совсем как Лизета, когда была чем-то недовольна.

Потом они опять все ехали и ехали, а дороге не было конца. Эльвира Ильмара на коленях больше не держала, его посадили рядом с ней, на месте отца, а Петерис устроился на раме, так было сподручнее отгонять веткой слепней. Ильмар почти не смотрел на дома вдоль дороги, на деревья, скотину и людей, его теперь занимали огромные наглые слепни. Он охотно поменялся бы с отцом и махал хворостиной, но просить об этом бесполезно.

Солнце уже приближалось к зениту, когда они через каменные ворота въехали в аллею и остановились против большого белого здания. Петерис привязал лошадь, одернул костюм. Эльвира, послюнявив носовой платок, вытерла Ильмару лицо, а сама посмотрела в зеркальце и поправила волосы.

— Это же замок, — сказала она.

— Совсем белый.

— Да, белый.

— Мама теперь живет там?

— Не живет, а лечится.

Петерис с Ильмаром остались на широком крыльце, вовнутрь пошла одна Эльвира.

— Мама выйдет? — опять спросил Ильмар.

Петерис не ответил. Он казался сердитым, так что Ильмар больше ничего не спрашивал. Появилась Эльвира:

— Она, кажется, в саду. Можно тут пройти.

— Чего проходить-то… — начал было Петерис. Все же пошли по гравийной дорожке вокруг замка.

Всюду были люди. Одни медленно прогуливались, другие сидели на скамьях, разговаривали друг с другом или читали книги, а иные, опустившись на шезлонги, дремали.

— Во что это они одеты? Это платья или пальто? — спросил Ильмар, увидев нескольких мужчин в халатах.

— В домашние халаты.

— Так они ведь не дома?

Подошла молодая улыбающаяся женщина и, взглянув на Ильмара, спросила:

— Вы, должно быть, к Мамочке?

— Да.

— Ей уже сказали, она пошла искать вас. Я позову ее. Погодите!

Молодая женщина быстро ушла.

Из замка вышла Алиса и сразу увидела своих. Она тоже была странно одета — не то в пальто, не то в платье. Мать показалась Ильмару немного чужой.

— Сыночек мой!

— Только не целуй его! — предостерегла Эльвира.

— Нет, нет. Я лишь…