Осоковая низина - [65]

Однажды в воскресенье, продав на рынке в Бруге масло, Алиса оставила лошадь на постоялом дворе и пошла к знаменитому Зильберману. Врач послушал ее, расспросил, послал на рентген. Алиса переживала из-за того, что тайно истратила столько денег, но не хотела заранее никого огорчать и пугать.

Когда Алиса через неделю снова пришла к Зильберману, он, рассмотрев непонятные тени на целлулоидном листе, спросил:

— Какие у вас дома условия?

— Не могу жаловаться. Хорошие.

— Процесс у вас только начался. Так что хороший уход, правильное лечение — и вы поправитесь.

— У меня начался процесс? — спросила Алиса, толком не понимая смысла этого слова.

— Да, это может быть и туберкулез. Я искренне советую как можно скорее поехать в санаторий.

— А так пройти не может?

— Все возможно, но я на месте вашего мужа сразу послал бы вас в санаторий.

Алиса поблагодарила, уплатила за прием и в полной растерянности отправилась на постоялый двор. С той минуты все в ее жизни смешалось. Прошли уже две недели, а Алиса о болезни никому ни словом не обмолвилась. Решила ничего не говорить и впредь, справиться с недугом самостоятельно, без посторонней помощи, будет есть больше сметаны и витаминов. Купила семена салата и шпината, — говорят, очень шпинат полезен, содержит железо.

— Мама, почему на кладбище только три креста?

— Потому что больше нет умерших.

— Когда я умру, мне тоже крест поставят?

— Не надо так говорить, сынок!

— А когда ты умрешь?

Алиса не знала, что ответить.

— Оставим, детка, твои цветочки тете Ванаг.

— Она обрадуется?

Алиса достала из кармана фартука помятые незабудки сына и пошла к могиле. Убрала с еще совсем свежей могилы засохшие цветы и хвою, унесла их в лес, положила в головах привядшие незабудки.

Отвязали Индру и пошли дальше.

Поставив корову в хлев, Алиса вспомнила, что ни утром, ни вчера не смотрела кур, а в гнезде было подозрительно мало яиц. Должно быть, опять где-нибудь в закутке или в куче хвороста откладывают. В надежде найти тайное гнездо Алиса сперва забралась на сеновал над хлевом. К своему удивлению, она застала там Артура, читающего книгу.

— Ой! Простите! Думала, вы уже в поле.

— Хозяин еще не выходил.

Артур закрыл и отложил в сторону книгу. На тонкой обложке кирпичного цвета изображен фиолетовый бык и нагая всадница. «История культуры и нравов», — прочитала Алиса.

— Интересно?

Парень неопределенно пожал плечами и отвернулся. Алиса помешала ему.

— Извините, — пробормотала она и спустилась обратно в хлев.

В дверях дома она столкнулась с Петерисом. Глаза у него были еще совсем заспанные. Он выглядел сконфуженным.

— Черт подери, заспался я! Видно, к дождю это. Все в порядке?

— Да.

— Коров мы с Артуром на выпас отвести можем. Чего тебе зря ходить?

Алиса вернулась на кухню.

— Дочка, нет ли у тебя каких-нибудь капель? У меня опять под ложечкой защемило, — пожаловалась Лизета.

Алиса подала свекрови капли для желудка, сложила в корзину полдник для мужчин и отправилась на свекловичное поле. Свекровь осталась дома.

— Это у меня от прополки, наверно. На корточках все, — рассуждала она.

Осталось не очень длинных пять борозд, которые Алисе до вечера нужно было прополоть. Земля высохла, пальцы саднило, к тому же сломался ноготь, но Алиса дергала и рыхлила, дергала и рыхлила — и тихонько напевала.

Часы показывали десятый час, пора взяться за вечерние дела: убрать хлев, перегнать коров, подоить, сготовить ужин, а осталась еще целая борозда. Были бы дома одни свои, Алиса не ушла бы, не дополов, но теперь нельзя. Когда Алиса уже хотела встать и, недовольная собой, уйти, из дому явился Ильмар с радостной вестью: бабушка варит на ужин картошку.

Не прошло и часа, как она одолела свекловичное поле. Когда поднялась, заломило спину, но Алиса была довольна, что, по крайней мере, одну работу из намеченных сегодня утром в блокноте сделала. И Петерис не упрекнул, что припозднилась со скотиной, и свекровь помогла выдоить коров, помыла посуду.

Под хорошее настроение, царившее сегодня вечером в «Апситес», Алиса решила сделать еще одно дело: привести в порядок цветочную клумбу.

Уже были глубокие сумерки, все собрались на покой, когда Алиса тихонько принялась копаться под кухонным окном. Трудно было отличить цветы от сорняка, и Алиса, чтоб не тревожить свекровь, на цыпочках прошла на кухню, взяла спички, фонарь, в сенях зажгла его и вернулась к клумбе.

Темнота сгущалась, наступала полная тревоги летняя ночь. Где-то у речки заскрипел коростель, вдали залаяла собака; шаркая крыльями, невидимая, пролетела ночная птица, а над головой ярко загорелись звезды. К прохладному небу поднималось тяжелое земное тепло, Алисе стало так хорошо, что-она прикрыла глаза.

— Что ты делаешь тут?

Алиса встрепенулась. У дома стоял Петерис. Белела длинная рубаха.

— Который теперь час?

— Который час? Сколько можно с этим дерьмом возиться? Делать, что ли, нечего?

— Сколько же я…

— Все равно сколько. Кому они нужны?

— Так хочется ведь.

— Хочется! А с. . . тебе не хочется?

— Петерис!

— Как эта!..

В голосе Петериса звучали недоумение и забота. Он досадливо махнул рукой и удалился. Алиса долго не могла прийти в себя. Больше всего она опасалась, не услышал ли их чужой человек на чердаке.