Осоковая низина - [35]

Петерис мало знал в жизни женской ласки. Впервые это случилось в Сибири во время войны, когда товарищи взяли его с собой к гулящим бабам. И вспоминать не хотелось. В другой раз он спутался с женщиной, когда зимой рубил лес на шпалы. Поселился в доме, где кроме хозяина жила родственница того, старая дева. Такой добренькой прикидывалась, прямо на шею вешалась, носки, рукавицы чинила, рубаху стирала, пока наконец к нему в постель не полезла. Петерис боялся связаться с женщиной старше его на десять лет, и действительно ничего путного у них не вышло. Петерису такая легкомысленная, беспорядочная жизнь была не по душе. Он хотел прежде всего твердо стать на ноги, а уж потом жениться. Когда сходятся два бедняка, прока нет. Петерис был слишком честен, чтобы соблазнить женщину ради одной забавы.

Пожив год в «Лиекужах», Петерис стал примечать, что на него все ласковее поглядывает Алма. Нет-нет да кинет загадочный взгляд, улыбнется без всякого на то повода или же поведет умный разговор о работе, о скотине. Петерису нравилось, что Алма такая расторопная, сильная, самостоятельная. Известно было, что у Алмы водятся деньги. Если обзавестись своим хозяйством, такая жена сущий клад, она лишь немного старше его и такая честная, порядочная. Хоть красотой Алма и не отличается, они со временем непременно сошлись бы. Но весною в «Лиекужах» появилась Алиса и вскружила голову не только хозяину и Юрису, но и ему.

Прежде женщины волновали Петериса, когда он видел, как белые, голые руки месят в квашне хлеб или как у батрачек во время работы стекают за вырез капельки пота; его волновали высокие, распирающие тонкую воскресную блузку груди и мощные зады, колышущиеся под юбкой, когда женщины гонят коров. При виде Алисы все это куда-то исчезало, он видел только ее лицо, глаза, слышал ее голос. Петерис сам не понимал, почему всегда хотел Алисе помочь, сказать что-нибудь хорошее, рассказать о себе то, чем никогда не стал бы делиться с другими. Но пока Алиса жила тут, ему только изредка и ненадолго удавалось побыть с ней наедине, и тогда казалось, что она старается как можно скорее избавиться от него.

В прошлое воскресенье, когда Петерис в имении увидел Алису с Эльвирой, его охватило такое волнение, что он толком двух слов связать не мог. На этот раз Алиса показалась ему смелее, все смотрела на него и улыбалась.

После завтрака Петерис надел серый костюм из домотканого сукна и отправился к матери. Он взял себе за правило навещать ее каждое свободное воскресенье, если только не мешали какие-то обстоятельства. Для матери Петерис носил из лесу хворост или дрова, потом пилил их и колол. Когда нужно было, чинил загородку, привозил для поросенка подстилку и, если требовалось, помогал хрюшку зарезать. А когда все было переделано, просто болтал с матерью, потому что в «Лиекужах» поговорить по душам было не с кем.

Чем ближе Петерис подходил к имению, тем сильнее он волновался: встретит или не встретит Алису. Он нарочно задержался у плотины, долго смотрел на дорогу, идущую мимо сада, но Алису нигде не увидел. Петерис понимал, что на эту девушку он никак рассчитывать не может, это всего лишь приятная, но пустая фантазия, ведь ему нужна сильная и здоровая жена. Для крестьянской жизни Алиса, конечно, хрупка и неумела. Но мысли Петериса кружились вокруг нее, точно стреноженные.

Мать Петериса Лизета жила в бывшей батрацкой имения, где снимала комнату у госпожи Винтер. Летом и осенью Лизета ходила к хозяевам на поденщину, полола свеклу, сгребала сено, копала картошку, молотила хлеб. Зимою Лизета Виксна за деньги или продукты пряла лен и шерсть. Заработанной картошкой, зерном откармливала поросенка и по весне резала его. Хорошо прокопченного мяса ей хватало на год.

Петерис не был уверен, что застанет мать дома, в прошлый раз она сказала, что пойдет на молотьбу в другой конец волости. Правда, на воскресенье она обычно возвращалась домой, чтобы полить единственный цветок, пышный мирт, и заодно отдохнуть; у чужих ведь так, как дома, не отоспишься.

Едва она погрузилась в приятную предобеденную дремоту, как вошел Петерис.

— Опять спать завалилась?

— А что еще в воскресенье делать?

Лизета, как обычно, — хоть и сонная, — обрадовалась сыну, но постаралась не очень выказывать это. Протяжно зевнула, прикрыв ладонью рот, протерла глаза, подтянула длинную юбку.

Старухой ее никто не считал, хотя ей было за пятьдесят. Правда, слегка поседела, но лицо румяное, недряблое, плечи и бедра широкие. Еще полна сил. В молодости Лизета прямо с земли закидывала на спину пятипудовый мешок. С телеги-то поднимет каждый, если уж не последний хиляк, а вот с земли — такое под силу лишь крепкому мужику. Чтоб это сумела женщина, у них никто не слыхивал.

— Так где же ты работала на неделе? — спросил Петерис.

— Три дня у Симсона, в Осоковой низине. У жены дитя малое, работать некому. Ты последнее время бывал там?

— В Осоковой низине? Чего я там не видел?

— А там есть на что взглянуть. Кто сарай поставил, а кто дом, нарыли, как кроты. Все луга испоганили. Но большинство пока в шалашах ютятся. Точно цыганы.

— Со временем обживутся; если захотят работать, — решил Петерис.