Осоковая низина - [34]

«Иогита» из Средиземного моря опять пойдет в Англию, затем через Атлантику, наверно, в Бразилию. В таком случае приехать на родину смогу только на будущее лето. Очень жду Вашего письма, а также, если можно, фотографию. Был бы счастлив, если бы Вы тоже ждали нашей встречи.

Ваш Жанис Квиеситис».

За подписью следовало разъяснение, как послать письмо в Ливерпуль.

Алиса внимательно разглядывала фотографию. У автора письма тут еще не было ежика, волосы пышные и зачесаны на одну сторону, отчего черты лица кажутся не такими резкими, как при встрече с Алисой. Взгляд пытливый, уверенный. А рот, без папироски, вполне приятный.

Алиса принесла письмо в аптеку.

— Это очень серьезно, это предложение, — сказала Эльвира, прочитав письмо, — ты непременно должна ответить.

— Я этого не сделаю.

— И будешь последней дурой!

— Как же это я чужому человеку пошлю свою фотографию?

— Надо! Это любовь с первого взгляда!

Эльвира пыталась убедить Алису о необыкновенности таких чувств.

— Отдай его мне, если он тебе не нужен! Ведь это прекрасная партия! Штурманы не валяются на дороге. А если постарается, может и капитаном стать. Упустить такое счастье…

У подруги просто не было слов. Когда Алиса собралась домой, Эльвира пошла ее провожать. Было воскресенье, и девушки решили погулять по имению. Взяв друг дружку под руку, они сделали крюк в сторону молочного завода, дошли до мельницы, постояли на плотине. По обочине росли большие каштановые деревья, под ними валялись каштаны. Подруги выбирали самые крупные и красивые, очищая их от скорлупы.

— Добрый день, это вы…

Петерис. Остановился, заулыбался, но руки не подал.

— У матери был?

— Да, заходил.

— Что мать делает?

— Да так… ничего…

— Угощала?

— Оладий испекла.

Петерис, видно, застыдился материнского лакомства; покраснев, протянул жесткую руку и простился. Сперва с сестрой, затем с Алисой.

— Ну, так… Вот и повидались.

— Будь здоров, братец!

Алиса промолчала. Она обычно испытывала неловкость, когда лиекужский старший батрак, обычно мрачный и неразговорчивый, с ней был так приветлив. Все еще улыбаясь, он повернулся и ушел.

— Единственный брат, а общего у нас совсем мало. Как был мужиком, так мужиком и остался. Мне повезло, я другую жизнь повидала. Хороший, душевный человек, только женщине, на которой он женится, я не завидую. С мужчиной без достатка, образования и положения на легкую жизнь надеяться нечего, даже если он по характеру ангел. Порою я очень жалею своего брата. Так и проживет жизнь, ничего лучшего не повидав.

Набрав самых крупных каштанов, девушки расстались.

Вернувшись домой, Алиса сунула фотографию моряка в альбом, но вскоре переложила в книгу стихов Аспазии. Так удобнее было доставать карточку, приди ей в голову желание взглянуть на далекого, неожиданного друга.

О Жанисе Квиеситисе она вспоминала все чаще, на третий день после разговора с Эльвирой Алиса села за стол и написала:

«Глубокоуважаемый сударь!

Ваше письмо было для меня полной неожиданностью…»

На этом Алиса осеклась. Писала и черкала, думала и писала снова, пока письмо не получилось таким:

«Глубокоуважаемый господин Квиеситис!

Ваше письмо, такое для меня неожиданное, заставило о многом подумать. Я тогда вела себя неправильно. Если бы мы с Вами поговорили и лучше познакомились, я уверена, у Вас пропал бы ко мне интерес.

Ваши открытки мне понравились, я сохранила их, но отвечать не собиралась. Согласна, что будущим летом надо бы встретиться. Только боюсь, что Вы разочаруетесь. Посылаю свою фотографию, как Вы просили.

Летом я батрачила на хуторе, а теперь опять живу с родителями.

С самыми добрыми пожеланиями — Алиса Курситис».

— Я написала бы покрасивее, расписала бы свои чувства. Но, может быть, так лучше. Поначалу надо быть сдержанней, — сказала Эльвира.

Подруга забраковала Алисин конверт, достала другой, на подкладке из папиросной бумаги, капнула на письмо несколько капелек одеколона и велела Алисе заклеить.

Придя домой, Алиса вынула фото Жаниса Квиеситиса и уставилась на него, словно хотела увидеть больше, чем там есть, затем снова положила карточку в книгу и спрятала под подушку.

Батраки в «Лиекужах» оставались на хуторе через два воскресенья на третье, поили лошадей и смотрели за ними на выгоне. Работа нетрудная, времени требует немного. Таким образом два воскресенья из трех, если не случалась неотложная работа — спасать от дождя хлеб или сено, — батраки были совершенно свободны.

По воскресеньям Петерис обычно спал до завтрака, хозяин понимал, что в будни его работники не высыпаются. В это воскресенье Петерису не спалось. Храпел на своей кровати Юрис, Эдгар ушел с лошадьми на выпас — сегодня рабочее воскресенье выпало ему. Они с Юрисом вчера после бани прокрались наверх к девчатам и прогуляли всю ночь. С тех пор как нет Алисы, Ольга с Эльзой спят в комнате вдвоем. Теперь ребята будут тешиться с ними, пока детишек не сделают, а потом поминай как звали. Что Ольге и Эльзе тогда делать? Слыхала ли Алма, как на рассвете эти ловкачи с лестницы спустились, или не слыхала?

Петерис пытался отогнать мысли о ночных утехах своих сотоварищей, но против воли перед глазами возникали сцены одна запретнее другой…