Оскомина - [33]

— Через восемь лет мне будет почти пятьдесят, — напоминает Марк.

— Знаешь, когда у тебя пропадет охота трахнуть новую бабу? — спрашивает Артур. — Когда откинешь копыта — вот когда. Предела тут нет. Охота не исчезает. Все силы уходят на то, чтобы ее подавить. Уговариваешь себя: не надо, не связывайся, ведь главное — то, что ты имеешь, а в один прекрасный день рядом возникает некая особа, и — все, тебе снова четырнадцать лет, и у тебя одна мечта: свернуть на автостоянку перед эстрадой, где крутят фильмы, и затрахать ее на заднем сиденье до потери сознания. Но ты же не из тех, кто позволяет себе такое, ты держишь себя в узде; и пилишь домой, к жене, а она ложится в постель в носках.

— Опять носки, — бурчит Марк.

И так далее, слово за слово, хотя время было не раннее. Два часа ночи. Три. Мы сидели на кухне, в окно бил яркий свет уличных фонарей — одна из мер борьбы с преступностью; я слушала Марка: брак строится на доверии, говорил он. Подорвешь доверие — останешься с носом. Я млела от самодовольства. Мой муж обращен — стал правоверным. Мой муж — лучший муж на свете. Сходите вместе к консультанту по вопросам семьи и брака, говорил он. Сделайте хоть что-нибудь.

Сигелы так и поступили. Отправились на прием к очень милому консультанту по имени Гвендолин. Три месяца спустя Гвендолин бросила мужа, а вот Сигелы выдюжили — остались вместе. И наша четверка зажила прежней жизнью. Мы съездили в Огайо ради пирога «шу-флай»[60] и в Виргинию — ради тамошнего окорока. Стали обсуждать семейные трудности наших общих знакомых, и при этом Джули уже не делала обиженной мины, и Артур не сидел с виноватым видом. Прошлым летом они приехали к нам в Западную Виргинию погостить, и мы с Джули целую неделю старались довести торт с персиками до совершенства. Сначала испекли обычный торт с персиками, потом его же, но в глубокой сковороде, потом сделали торт с персиками и голубикой, и вот вам рецепт лучшего торта с персиками:

Всыпьте в смеситель кухонного комбайна 1¼ чашки муки, ½ чайной ложки соли, добавьте ½ чашки мягкого сливочного масла, 2 столовые ложки сметаны и взбивайте, пока в смесителе не образуется шар. Выложите его в смазанную маслом форму, осторожно разомните, так чтобы корж закрыл дно, и выпекайте 10 минут при температуре 220 градусов Цельсия. Тем временем взбейте 3 желтка, всыпьте 1 чашку сахара, 2 столовые ложки муки, добавьте ¹/₃ чашки сметаны. На готовый корж уложите 3 предварительно очищенных и нарезанных дольками персика. Залейте взбитой смесью, прикройте фольгой и выпекайте торт еще 35 минут при температуре 165 градусов. Затем снимите фольгу и подержите в духовке еще 10 минут — чтобы крем схватился.

Я все вспоминаю ту совершенно изумительную неделю, которую мы всей компанией провели в Западной Виргинии — плавали в реке, жарили на решетке ребрышки в саду, пили коктейли «Беллини»[61] и дешевое шампанское. Валялись на лужайке под лесным буком, и пробивавшиеся сквозь его крону солнечные лучи зайчиками плясали по траве; Александра запускала воздушного змея, Сэм неистово хлопал в ладоши, и носился за ней, визжа от восторга. «Вам не жарко? — спрашивали мы детей. — Если сразу окунуться, вода совсем даже не холодная». Мы старательно мазали им руки солнцезащитным кремом и разливали по стаканам очередной кувшин с коктейлем. Почему бы и нет. Мы же взрослые. Артур поднял стакан:

— Я люблю вас. Я люблю нас.

Зазвенел телефон. Марк ринулся в дом и вскоре позвал меня. Мы с Марком приникли к трубке: звонили из больницы, женский голос сообщил, что получены результаты амниоцентеза[62]. Ребенок нормальный. Мальчик. Мы вернулись к Сигелам и выпили за здоровье нашего малыша.

— У тебя будет братик, — сообщили мы Сэму. Он захныкал.

— Его зовут Натаниел, — говорю я. — Ну-ка, скажи: Натаниел. Можешь?

— Нет, — отвечает Сэм. — Животик болит.

Марк взял его за ручку и повел к реке. Там им попалась лягушка. Сэм сдвинул ладошки лодочкой, поднял ее и захихикал. Помнится, я смотрела и думала: как же мне повезло, как нам повезло, и Сэму, и Натаниелу тоже. Что же не так в той чудесной картинке?

IX

Артур и Джули жили в нескольких кварталах от нашего дома. Наутро после того как мы с Марком вернулись в Вашингтон, я выскользнула из постели и отправилась к ним. Артур открыл дверь и уставился на меня — так глядят на человека, у которого недавно умер кто-то из близких. Потом надолго заключил в объятия. «Что тут скажешь?» — подразумевал этот безмолвный дружеский жест.

— Как ты? — говорит он.

— Я вернулась, — говорю. — А, по-твоему, как я?

— Ты вернулась, — подтверждает он.

— Вчера Марк приехал в Нью-Йорк, — сообщаю я. — Обещал с Телмой больше не встречаться, вот я и вернулась.

Артур кивает.

— Что ты про это думаешь? — спрашиваю я.

— Не знаю, что и думать, — признается Артур.

Из спальни вышла Джули. Она обняла меня и долго гладила по плечам, по спине, а я лила слезы на ее махровый купальный халат.

— Вы его видели? — спрашиваю я.

Они кивают.

— Я даже несколько минут провел с ней, — говорит Артур.

— Я же ставлю вас в дурацкое положение, — спохватываюсь я.

— Нет-нет, ничуть, — протестует Джули.