Осколки памяти - [63]
"...Критика происходит от греческого слова, означающего “судить", следовательно, в обширном значении, критика есть то же, что “суждение”. Поэтому есть критика не только для произведений искусства и литературы, но и критика предметов наук, истории, нравственности и пр. Лютер, например, был критиком папизма, как Боссюэт был критиком истории, а Вольтер критиком феодальной Европы".
Как-то в Союзе кинематографистов проходило не то собрание, не то съезд, посвященный вопросам критики. И Корш-Саблин поручил мне выступить от киностудии перед критиками. Я взял дома из трехтомника Белинского том с его статьей о критике, сделал закладки, в перерыве положил книгу на трибуну и, когда мне предоставили слово, вышел и сказал приблизительно такие слова: "Вопрос о критике - вопрос серьезный, ответственный, требующий научного подхода, поэтому, если вы позволите, я не буду импровизировать, а подготовленное выступление прочту". Тихонько достав книгу, открыл ее на нужной странице - и айда читать. А Белинский крутой был мужчина! И мне вдруг в зале начинают улюлюкать: "Хватит!", "Чего он несет!", "Прекратить это безобразие!". А я читаю да переворачиваю. Зал гудит - критиков полон зал!
Закончив, я обратился к ним: "Господа, это не я так все складно сказал, это Белинский", и показал книгу.
Я думал, что они хоть устыдятся. Нет. Загудели еще пуще: "Чего он там выпендривается!", "Что за лекции он нам читает!".
А надо было бы устыдиться, ведь я всего-навсего с помощью Виссариона Григорьевича просил от них грамотного подхода к своему делу. А когда мне нужен будет совет, я побегу за ним сам, я найду консультанта, которому доверяю, и спрошу у него, ведь во всех картинах со мной работали консультанты - люди, которые помогали избежать исторических неточностей, ошибок, погрешностей.
Критики напоминают мне женщин (а критики - это, в основном, дамы, критикессы), которые, стоя на перроне, машут платочками ушедшему поезду и что-то кричат вслед. Но поезд-то сформирован и ушел уже! Кричи - не кричи, обсуждай - не обсуждай, - картина сделана! Если вы хорошие критики и действительно хотите, чтобы картина получилась лучше, хотите принимать в ней участие, хотите поднимать кинематограф, высказывайтесь в процессе, давайте рекомендации, если они дельные, а не обсуждайте готовую работу! Здесь же не успеешь оглянуться - они уже рецензии пишут, делая из тебя, что им захочется.
Причем наши кинокритики были критиками всего и всея. "Артист Иванов в сцене на базаре явно не дотягивает" - врезалась мне в память цитата из одной рецензии, и когда я прокручиваю ее в уме, покрываюсь мурашками, для меня этот критик перестает существовать. Что за брезгливое отношение?! Что именно артист Иванов "не дотягивает"? Что за терминология! Каков язык!
Обратите внимание, что режиссеры в подавляющем большинстве не обсуждают картины своих товарищей. Случалось, если только собиралась некая компашка и хотела кого-то унизить, вот тогда объединялись и хором ругали. Ну, Господи, ну как не понять, что коль кто-то сделал картину, то это его сочинение, его, а я так не сделаю, я буду стараться молча, буду про себя думать, как сделать свою картину, и если получится, сделать ее лучше. Вот и все.
Когда я обо всем этом думаю, все четыре инфаркта раскладываются точно: первый инфаркт - закрытый Володин сценарий "Гневное солнце палящее" и моя не очень успешная работа "Иду искать" - этот сгусток, позже - второй и т.д. Достаточно взять картины и вспомнить, где тебя гоняли. Хотя это и вспоминать-то трудно потому что "и все былое" оживает вновь.
Будучи сегодня уже достаточно взрослым, я, вспоминая кинематографическую жизнь, вижу, что она такая разная: такое вот издевательство, с одной стороны, и столько приятных моментов, с другой, и такое счастье, что окружали люди дивные, что общался с Володей Короткевичем, Петей Макалем, Артуром Вольским, Васей Быковым... Сейчас осознаю прекрасно, какое это было счастье.
Особенно бесцеремонно редакторы обращались с молодыми ребятами, которые первую-вторую картину снимали. Когда постарше стал, поопытнее, отношение несколько изменилось, но легче стало не намного. Мы как-то сосчитали: в Белоруссии ты должен был сдать картину в тринадцать инстанций: редсовет, худсовет, другие советы, прочие советы, Госкино БССР, ЦК, еще куда- то... И в Москве - Госкино. И везде ж советы давали. Я по сей день помню их всех в лицо, и у меня к ним отношение, я бы сказал, не нежное.
Я наших кинокритиков не любил и не люблю; за всю свою жизнь я встретил всего несколько человек, которые были потрясающими критиками: доброжелательными, которые, будучи влюбленными в твою картину, хотели улучшить ее, помочь тебе. Это были московские критики, у нас таких не было и нет. У нас все ругали безосновательно и бездоказательно. Причем здешние критики все университетского разлива, неспециалисты, и получалось так, что тут меня чихвостят, стружку снимают, а поеду в Москву - там все нормально.
Михал Ильич спрашивал:
- Ругают очень?
- Да.
- Значит, совершенно замечательно! Я тебя поздравляю, - говорил он, зная их вкус.
Книга Вениамина Шалагинова посвящена Ленину-адвокату. Писатель исследует именно эту сторону биографии Ильича. В основе книги - 18 подлинных дел, по которым Ленин выступал в 1892 - 1893 годах в Самарском окружном суде, защищая обездоленных тружеников. Глубина исследования, взволнованность повествования - вот чем подкупает книга о Ленине-юристе.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.