Осколки памяти - [28]

Как бы то ни было, но картина так и не родилась.

Фрид и Дунский

Помню, были мы с Володей в гостях у Валерия Фри­да и Юлия Дунского. Вся жизнь у этих людей прошла вместе: и в садик один ходили, и в школе за одной партой сидели, и в институт один поступили, на один факуль­тет, их и арестовали вместе, и вместе реабилитировали. Арестовали якобы за создание какой-то юношеской по­литической террористической организации, будто бы ставившей целью покушение на жизнь Сталина. Сиде­ли они в Инте, работали на угольных шахтах. Когда доп­росы шли, им все время рассказывали про некую комна­ту, где, дескать, они собираются, а когда, освободившись, ребята пришли по этому адресу, оказалось, что комната эта выходит во двор - так, что ни в кого стрелять отту­да невозможно, если только не иметь винтовку с изогну­тым дулом. И жили они потом рядышком, на одной лес­тничной площадке, квартиры их отличались только тем, что у Фрида висел портрет Дунского, а у Дунского - Фрида.

Так вот, пришли мы к ним в гости. Стали говорить о том, что сценарий наш "зарезали". Тогда они вынули из пишущей машинки последний лист свеженаписанного, только что законченного сценария, сложили стопку: "Нате, прочитайте". Желая поддержать, они хотели сказать нам, что вот видите, написать-то мы написали, а что будет с этим сценарием, тоже не знаем.

Мы пошли с Володькой на бульвар, сели на скамеечку и стали читать, передавая странички. Обревелись! Плакали оба: и написано было прекрасно, и образы прекрасные...

Это был сценарий "Жили-были старик со старухой", который потом поставит Чухрай, мастер, лауреат Ленин­ской премии, великий режиссер - одна его "Баллада о солдате" чего стоит!

А Володя, когда закрыли "Гневное солнце палящее", сказал, что больше с кинематографом не хочет иметь дела, сценариев писать не будет. Еще был "Христос при­землился в Гродно", который он тогда уже доделывал, а больше сценариев он так и не написал. Ни одного.

P.S. Одна новелла из "Гневного солнца палящего" была все же запущена...

Закрытый сценарий пригодился при достаточно любопытной ситуации спустя много лет, когда один мо­лодой режиссер, парень, не имевший протекции, при­нес свой сценарий на студию. Он понравился другому парню - с протекцией, и председатель Госкино Влади­мир Васильевич Матвеев тут же сценарий отобрал и передал "своему человеку", дескать, это будет делать он, а ты поищи себе что-нибудь.

Я говорю:

- Так нельзя!

- А как можно?! Ты мне можешь прямо сейчас пред­ложить сценарий?

- Да.

- Чтоб завтра он у меня был на столе!

Я приехал домой, раскрыл закрытый им же (Матве­евым!) сценарий "Гневное солнце палящее", взял оттуда одну главу "Красный агат" - чудную, красивую новел­лу, и принес ее тому парню, у которого только что "по-черному" отобрали сценарий. Он взял ее. Тут же нашлись операторы, и все завертелось, потому что в кинематографе, пожалуй, самое трудное - найти новеллу. Классики пишут большие сценарии, а новелла - это емкий, дра­матургически прочно сколоченный материал.

Снимали они с упоением в Крыму.

Я не хочу об этих людях много говорить: все они были винтиками этой машины, когда начальники командова­ли, как хотели. К чему их сейчас бичевать? - они не при чем. Конечно, тот, у которого отобрали сценарий, мог ска­зать: "Ни за что не отдам!", но самое главное, тот, кото­рый взял, не должен был брать.

"ИДУ ИСКАТЬ"

Нет сценария - нет работы

Итак, я остался без сценария, без работы. В полной растерянности шлялся по коридорам студии, не ведая, что делать дальше.

В это время Ромм, узнав о моих проблемах, соверша­ет фантастический поступок: из руководимого им мос­фильмовского объединения он присылает на "Беларусь­фильм" для меня подарок - сценарий "Иду искать", написанный драматургами Анатолием Аграновским, специальным корреспондентом "Известий", журналис­том такого высокого уровня, что ему позволялось само­му определять для себя тематику, и Михаилом Анчаровым, одним из первых бардов в Советском Союзе - очень популярным, при этом тихим, деликатным, скромным.

Сценарий прошел на ура: выдержал он "одобрямс" "Мосфильма", "одобрямс" объединения Михаила Ильи­ча, поставившего подпись "утверждаю". Неудивительно, что вопрос об его запуске был решен мгновенно.

Лев Дуров и Петя Щербаков

Я очень хотел работать: мало того, что неожиданно свалившийся на меня сценарий мне понравился, желание быстрее взяться за картину подогревали еще и воспоминания о ребятах, с которыми я подружился на съемках "Девяти дней одного года" и которых решил пригласить в "Иду искать", замечательных артистах и отличных мужиках - Левушке Дурове и Пете Щербакове.

Как раз тогда мне дали квартиру, и, встретитаись с Левушкой в Москве, я ему говорю: "Квартиру, наконец, дали. Вот сейчас стол надо покупать кухонный. Придется что-то придумывать, потому что стандартный не влезет".

Через неделю приезжают ребята в Минск на съем­ки, их встречает студийная машина с администраци­ей и привозит прямо ко мне домой. Звонок в дверь. От­крываю и обалдеваю: что это? куда это? Они быстро разрывают большой пакет, а там - белый складной кухонный стол. Узенький, одна ножка раскрывается - получается побольше, другая - еще больше. Потом тихонечко заходят в комнату, где спал Мишка, и устраивают танцы на цыпочках вокруг кроватки.