Осколки памяти - [18]

Интересный человек был Резо. Каждый раз, услышав от кого-нибудь "мать твою", он в бешенстве сжимал готовые к бою кулаки. Прошло достаточно много времени, прежде чем я смог убедить его: "Резо, милый, поверь, что он не име­ет в виду твою маму, и ничью маму вообще. Это абстракция".

Приятного aппетита!

Начались обычные занятия на площадке, когда ре­жиссеры показывают свои сценические работы с актера­ми. Написал я сцену, а Ромму показывать боязно. Еще по Минску я был знаком с Юрием Викторовичем Таричем, одним из крупнейших режиссеров советского кино, с име­нем которого связаны первые страницы биографии "Беларусьфильма". И вот я, этот студент, этот никто, зво­ню ему и прошу прочитать написанное мной: "Можно ли приехать?" Юрий Викторович назначает мне время: "К обеду приезжай".

Поскольку он был вегетарианец, мне тоже пришлось на время стать вегетарианцем. Было вкусно...

Называлась моя сцена "Фетисов курень". Играла там Галочка Польских и другие ребята с актерского курса, а я стоял за кулисами и дрожал.

Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, сколь ве­ликодушны были мастера старшего поколения! Согла­шались прочитать твою работу на четвертушку листа. И почему-то все хотели тебя накормить.

Ирина Александровна Жигалко, эта строжайшая, не­улыбчивая женщина, однажды подходит:

- Добролюбов!

- Да! - встрепенулся я.

- В воскресенье в 14.00 чтобы был у меня. - И про­тягивает мне бумажку с адресом.

Я ни живой ни мертвый прихожу в указанное время, а у нее - стол накрыт с обедом.

- Садись, - говорит, - поешь горяченького. Давно, наверное, нормально не ел.

"Достаточно!"

Были у актеров и самостоятельные работы - немой актерский этюд. Придумывали!.. Помню этюд Валеры Но­сика, светлая ему память. Он изобразил пильщика дров, шабашника. Притащил на сцену козлы, дрова и стал пи­лить. Пилил, пилил, пилил... Опилки уже слоем покры­ли сцену. Наконец, устроил себе перекур-перекусончик: развязал свой узелок, где были хлеб, лук и соль, и смач­но, по-настоящему, стал есть лук. Запах!.. Ромм сидел близко, в первом ряду. Терпеливо сидел. А тот себе куса­ет с хрустом. Через какое-то время раздался голос Михал Ильича: "Достаточно!"

С Валериком я очень нежно дружил, мне он нравил­ся как актер. Именно он познакомил меня с Лией Ахеджаковой. Не помню, были они женаты или еще нет, когда он пригласил меня в гости, в невероятно маленькую комна­тушку в деревянном доме, которую они снимали, - ни в сказке сказать, ни пером описать, какая махонькая ком­натенка. Там и состоялось наше с ней знакомство. Я очень нежно отношусь к Лие. Она принадлежит к тем артистам, которым только диву даешься. Будучи знаменитой актри­сой, предельно занятой в театре, она приехала на эпизоди­ческую роль учительницы географии в моей картине "По секрету всему свету". И что она делала! Концертный но­мер! Хотелось аплодировать после того, как она кончила дубль. Какое же это было режиссерское счастье - обще­ние с ней! Чудо!

"Слава - это такая женщина..."

Студенты есть студенты, они все одинаковые. Од­нажды, на втором курсе, была такая история. Первокурс­ники Сергея Аполлинариевича Герасимова сдавали в один день с нами "площадку" (актерский этюд), на од­ном с нами этаже, через коридор.

К Герасимову приехало много приглашенных, около ВГИКа куча машин с дипломатическими номерами, в фойе прохаживаются элегантные женщины, бегают фоторепор­теры с длиннющими объективами, толпятся студенты.

Коридор перегорожен, и тут же стоит декан, никого не пропускающий в ту часть здания. А около нашей мастерской - никого.,. Создастся впечатление, что там, по ту сторону, - успех, слава, победа, а здесь...

Здесь мы стоим на темной лестнице и курим. Видим, к нам поднимается Михал Ильич. Он только глянул:

- В чем дело? Что случилось?

- Н-нет, ничего.

- Да ладно врать. Что случилось?

- Михал Ильич, там смотрите, какой порядок, на­род съехался, а у нас одни студенты. Неужели так плохо?

Михал Ильич говорит:

- Во-первых, будь все так плохо, я вас на экзамен не выпускал бы. А потом - дайте-ка закурить (все студенты курили тоненькие "дукатики" без фильтра, по десять штук в пачке. Достают ему эти "дукатики", Михал Ильич берет одну сигаретку, закуривает). Вот что я хочу вам сказать, ребятушки. Слава - это такая женщина, которая прихо­дит, когда захочет, и уходит, когда ей вздумается. Удер­жать ее невозможно, ожидать бессмысленно. Работайте.

Бросил бычок в урну и ушел.

И сразу на душе стало спокойно. Какая слава?! Где слава?! Причем тут слава?! "Работайте!" - сказал Ромм.

Так бывало всегда. И когда мы приходили к нему со своими работами, несуразными, плохими, и когда обра­щались к нему за советом - он всегда обогревал нас.

Общежитие

Общага ВГИКа - это был весь СССР плюс китайцы. Все наши республики "поставляли" во ВГИК студентов: хорошо писал - посылали, проявлял себя в чем-то - по­сылали, да и самостоятельно ехало много.

Интересное было время. Общага ВГИКа очень спло­ченно и дружно жила. Наш курс был соединен с актерским, где учились и Галочка Польских, и Ясулович Игорь и Володя Ивашов, и Жанна Прохоренко...

Володя пришел к нам после "Баллады о солдате" - представляете, какая звезда! И его партнерша по карти­не Жанна - тоже. Они учились на курс старше нас, но ушли на съемки и вынуждены были вернуться уже к нам. Очень скромные ребята - и Володя, и Жанна. Ни у него, ни у нее этой самой "звездной болезни" не было, даже не знали, что это такое. Все были на равных.