Осенние цикады - [21]

Шрифт
Интервал

никого на горной тропинке…

Хижины в ущелье

Домишко к домишку,
приткнувшись в теснине меж скал,
ютятся по склону…
Нелегко, должно быть, живётся
в этом горном краю крестьянам…

Старик

Ведь никто никогда
слова доброго не проронит,
если бедный старик,
разуменье почти потерявший,
невзначай допустит промашку!..

Путешествие старца

Дряхлой плоти моей,
я знаю, теперь уж недолго
землю обременять —
в дальний путь без конца и начала
скоро, скоро тронется странник…

Месяц над моим двориком

Ярчайшим сияньем
сегодня залит палисад —
укрывшись во мраке,
буду из дому любоваться
превращеньями лунных бликов…

Вышивка

Только с лица
на вышивке всё безупречно.
Переверни —
и увидишь грязцу с изнанки.
Точно так же и в нашем мире!..

Изголовье

«Пора уж вставать», —
размышляю утром в постели,
да невмоготу!
Отодвину прочь изголовье[143]
и опять на ладонь прилягу…

Затенённое оконце

Сквозь ветви сосны
лучи заходящего солнца
пробились к окну —
и впервые багряный отблеск
запылал на стекле, заискрился…

* * *

Ничего не свершив,
ничего не начав и не кончив,
коротаю досуг
под окошком в своей лачуге
и старею себе понемногу…

Тигр

Бывает и так,
что тигр покажется кошкой…
Досада берёт,
когда об ином человеке
превратно по внешности судят!

Скорблю о жизни

От посторонних
таить свою боль и обиды,
жить в нищете,
на невзгоды глаза закрывая, —
до каких же пор эта мука?!

* * *

Я нужды не страшусь,
но вот о житейских заботах
мне напомнили вновь
вздох жены да слёзы детишек
над пустой обеденной миской…

Любуюсь цветами

Издалека ли
цветами подолгу любуюсь
или вблизи —
всякий раз исполнены вишни
несказанного очарованья…

Цветы ямабуки у горной хижины

В безлюдных горах
близ хижины уединённой
под самой стеной
разрослись кусты ямабуки,
заслонили собою окошко…

В одиночестве любуюсь луной

Не пойму я, зачем
любоваться луною с друзьями?
Ведь луна-то одна
путешествует по небосводу —
вот один и любуйся ею!

В думах о будущей жизни

Мне не нужны
ни чины, ни высокие званья —
здесь, на земле,
я б возродиться хотел тем же,
кем был до сих пор…

Цветок лотоса

Желанной прохладой
под вечер дохнул ветерок —
и в сладкую дрёму
погрузился я, не заметив,
как осыпался белый лотос…

Старость

Знаю одно,
что бы люди ни говорили, —
жизнь позади,
на исходе мой век, и всё же
для себя остаюсь непознан…

Стрекозы

На цветущем лугу
над раскрытым зонтом пешехода,
ничего не страшась,
беззаботно и дерзко порхают
легкомысленные стрекозы…

Бобы

Лущу я стручки
и не устаю удивляться:
один в одному,
до смешного схожи обличьем,
подравнялись бобы рядами…

Одежда

Не успел залатать —
и снова, глядишь, прохудился
мой истлевший наряд…
За такими-то вот делами
пролетели весна и осень.

Картины

Нет у меня
ничего своего в этом мире,
кроме тех гор
и морей, что собственноручно
на картинах изображаю…

Голос колокола под луной

Сквозь туманную мглу,
возвестив приближение ночи,
шестикратно звучит
голос колокола[144] в часовне —
и луна восходит над лугом…

Слушаем дождь

Друзья за пирушкой
сидят, оборвав разговор,
и слушают молча,
как по крыше с яростной силой
барабанит ливень осенний…

Луна в воде

Пытаясь умчать
луну, потонувшую в бездне, —
сомкнулись над ней
и несутся вдаль, обтекая,
поздней ночью волны речные…

Дождь в лунном свете

В тусклом свете луны
дверцу хижины приотворяю, —
посмотрю-ка ещё,
как под сенью осенней ночи
мелкий дождь без устали сеет…

Уголь

Ночь всё темнее,
всё крепче мороз на дворе.
Печально слышать,
как в жаровне трещит, догорая,
мой последний кусочек угля…

Колокол

Щека на ладони,
не знаю уж сколько дремал —
и вот просыпаюсь.
Призывая ко сну округу,
раздаётся звон колокольный…

Людное место

Что знают они
о боли души одинокой —
все те, кто весной
приходит сюда с друзьями
любоваться цветеньем вишен?..

* * *

Лютый мороз.
Большая дорога безлюдна —
и до конца,
насколько хватает взгляда,
всё залито лунным сияньем…

Рис

Спускается вечер.
Крестьяне с окрестных полей
бредут восвояси,
до земли тяжело склоняясь
под снопами сжатого риса…

Когда это сочинил, не ведаю.
Записал, как помню…

Ночь провалявшись
и веки с трудом разлепив,
соображаю,
что хватил сакэ накануне
до полнейшего непотребства…

Сакэ

Когда за вином
со старым знакомцем сойдёшься
и пьёшь без конца, —
неизвестно, в чём больше хмеля:
то ли в чарках, то ли в беседе…

Слива

Опавших цветов
давно уже нет и в помине,
но чудится мне —
до сих пор пропитана спальня
ароматом цветущей сливы…

* * *

Смотрю я на птиц,
что над вишней цветущей резвятся
весенней порой —
и не верится, что лишь о корме
все их помыслы, все заботы…

* * *

Соловьиная трель
прозвучала под сводами леса —
все дела позабыв
и дороги не разбирая,
наугад бреду по тропинке.

Мотоори Норинага


* * *

Поистине дивны
растенья заморских земель,
но ни ароматом,
ни цветом нельзя их равнять
с японскою вишней в цвету…

* * *

Напрасно дерзают[145]
о сути вещей толковать
китайские старцы,
когда не дано им постичь
Неисповедимого суть!..

Подпись к автопортрету

Ты спросишь меня:
как выявить душу Ямато,
Страны островов? —
Посмотри на горные вишни
и вдохни аромат цветенья!..

Фиалки

Выйдя в сад поутру,
я заметил: на чёрном торфе
распустились цветы.
Удивительно, как доныне
я не знал об этих фиалках!..

Вишня

С той самой поры,
как утром услышал впервые
напев соловьиный,
я жду от весны одного —
чтоб вишня скорей зацвела!..

Вишни в горах Ёсино

Куда ни посмотришь,
белеют в горах облака,

Еще от автора Мотоори Норинага
Тама кусигэ (Драгоценная шкатулка для гребней)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Поэты пушкинской поры

В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.