Осенние цикады - [19]

Шрифт
Интервал

поднимаются путники в гору…

Набегают годы,
проведённые в горной хижине

Сколько прожито лет
в этом срубе из криптомерий!
Оглянулся на миг —
и увидел, как время мчится
даже здесь, вдалеке от мира…

* * *

Много вёсен назад
перестало тоскою томиться
и грустить о былом
в этом горном уединенье
закалённое скорбью сердце…

* * *

В неведомом мире
за гранью пристрастия земных
всегда и повсюду
буду я слагать пятистишья, —
как привык в этой жизни бренной…

* * *

Знаю, только в одном
отрада моя и награда —
в сочиненье стихов, —
где б я ни был и что бы ни делал,
на земле или там, на небе…

* * *

Вечный мой дух,
со вселенною неразделимый,
только на миг
бытия в этом бренном мире
оболочку плоти приемлет…[133]

* * *

После того
как покину приют свой непрочный,
бренную плоть, —
не останется больше преграды
между мною и мирозданьем!..

В день, когда мне грустно

Немного мне нужно:
один понимающий друг
для умной беседы
да один пейзаж по соседству,
чтобы только им любоваться…

* * *

Всего-то лишь друга
да глазу приятный пейзаж…
Но если и это
мне заказано — принимаю
жизнь любую в своей Отчизне!

Окума Котомити


Месяц

Тот о и гляди,
подхваченный ветром осенним,
с вершины сосны
умчится в ночные просторы
едва народившийся месяц…

Дождь

Слышно, как во тьме
прошуршит то здесь, то там
молодой бамбук —
чуть заметно моросит
реденький осенний дождь…

Сверчок при свете луны

Дремоту прогнав,
на небо ночное гляжу —
взошла ли луна?
У самой подушки моей
о чём-то сверчок верещит…

Корова на горной тропе

По горной тропе
уныло корова бредёт
сквозь сизую мглу —
спина, голова и бока
облеплены жухлой листвой…

Упавшая шишка

Передо мною
шишка с громадной сосны
шлёпнулась оземь.
Думал, другую дождусь…
Глядь — уж стемнело вокруг!

Горная хижина[134]

Только и слышу
от фанфаронов столичных:
«Вот хорошо бы
в здешних краях поселиться!»
Как же! Заманишь их в горы!..

Книга

Когда, не упомню,
оставил я возле окна
раскрытую книгу.
Давно уж, забаву найдя,
листает её ветерок…

Муравей

«Вот он, смотрите!» —
мне ребятишки кричат,
да уж куда там!
Как углядеть старику
эту букашку в траве?..

Летний дождь над прудом

Множатся круги
на поверхности пруда —
в сонном лоне вод
капли незаметно гаснут.
Первый летний дождь…

Светопреставленье

Сколько веков
твердят, что преставится скоро
грешный наш свет, —
да только едва ли такое
на нашем веку приключится…

Ночной снегопад

Ночною порой
из дома смотрю, как снежинки
над садом кружат,
мерцая и переливаясь
в проёмах светящихся окон…

Волосок[135]

Трудно, должно быть,
властвовать и управлять!
Стоит случайно
вырвать один волосок —
болью всё тело пронзит…

Старик

Старец столетний,
от молодых услыхав,
что где-то в мире
снова случилась беда, —
только смеётся в ответ…

Раздумье

Кто над собою
в море мирской суеты
власти не имет, —
может ли тот поучать
истинам вечным других?..

Ворота

Вот и сегодня
до дому еле дополз —
скоро уж, видно,
выйду из этих ворот,
чтобы назад не прийти…

Вол

Так неохотно
тянет на пахоте вол
плуг через поле —
нет чтоб пойти самому,
не дожидаясь бича!..

Вечерняя прохлада

Вечер спустился.
В воздухе веет прохладой.
Из дому слышно,
как на мосту через речку
мирно судачат соседки…

В ожидании цветения сливы

При виде бутонов,
что утром раскрыться должны
на сливе близ дома,
сегодня сосед мой весь вечер
счастливую прячет улыбку…

Колокол

И куда это
подевался нынче звон?
Ветром унесло? —
Ведь ни разу на лугу
в храме колокол не бил!

Сова

В сумраке ночном
слышно уханье совы.
Целый день спала, —
а теперь давай кричать
и бесчинствовать в лесу!..

Малышка

Вот ведь малышка!
Ножками ходит уже,
а маму просит,
чтоб понесла на спине —
так-то приятней, поди!

Дым

В лунном сиянье
вьётся лиловый дымок
тоненькой струйкой.
Гаснет костёр во дворе —
только что мусор сожгли…

Долгие дни

Думаю с грустью:
как ни длинны вечера
порой весенней,
но ведь пройдут и они,
станут далёким «вчера»…

Прибираю садик

Много лет я жил
в этом доме бедняком.
Никаких хлопот!
Дворик, прибранный уже,
буду снова подметать…

Только сердце

Я светильник задул —
и не стало в то же мгновенье
всех привычных вещей.
Лишь одно у меня осталось —
сердце в дряхлом, немощном теле…

Цветы и луна[136]

Оттого-то как раз,
что сам не богат и не знатен, —
созерцая сей мир,
я цветы называю цветами,
а луну неизменно луною…

Веер

Лето настало,
но стоило только раскрыть
сложенный веер, —
и в рисунке вновь оживают
очертанья дымки весенней…

Печали завтрашнею дня

Нынче будем жить
как живётся: пить сакэ,
благо есть пока, —
а о завтрашних печалях
будет время потужить…

Ворона

Птенцы-то в гнезде
совсем уже взрослыми стали,
а ей всё одно —
покормить норовит из клюва
оперившееся потомство!..

Лиса

Полевая лиса,
удирающая от своры
разъярённых собак,
так что некогда и оглянуться, —
вот подобие человека!..

Поэт

Немощный старец,
я прожил и эту весну —
так же, как прежде,
воспевая горные вишни
и не сетуя на увяданье…

Раковины

Гадают, должно быть:
«И куда это пас занесло?» —
моллюски из Нада,[137]
затворившись в створках ракушек
на прилавке в рыбном ряду…

Смотрю в морскую даль

Там, в морской дали,
островок Имо[138] чернеет —
крошечный такой!
Прямо впору на ладошку,
как игрушечный, поставить…

Падающий лист

Ночью где-то в саду
лист сухой, сорвавшийся с ветки,
тихо прошелестел,
а почудилось — он приземлился
возле самого изголовья…

Сушёные овощи

Свисают со стрех
овощей сушёных гирлянды —
припасы к зиме

Еще от автора Мотоори Норинага
Тама кусигэ (Драгоценная шкатулка для гребней)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Поэты пушкинской поры

В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.