Осенние цикады - [18]

Шрифт
Интервал

края Ямато,
о великом Ученье Богов[127]
размышляешь, душой воспарив.

* * *

Как хорошо,
когда вспоминаешь порою,
что в мир пришёл
после мудрого Норинага[128]
и ученью его причастился.

* * *

Как хорошо,
когда после долгих трудов
книгу захлопнешь
и сидишь, любуясь громадой
переписанного трактата.

* * *

Как хорошо,
когда созерцаешь закат
в горном селенье
или в чистом поле близ храма,
где уж точно предложат: «Ночуйте!..»

* * *

Как хорошо,
когда в деревушке иной
подле дороги
обнаружится вдруг знакомый,
да ещё, глядишь, и накормит.

* * *

Как хорошо,
когда облюбуешь вещицу
и, где призаняв,
где на чём-нибудь сэкономив,
наконец-то её заполучишь.

Шуточные стихи[129]

* * *

Эх, на огонёк
заманю-ка я чертей,
в гости приглашу —
буду нынче до утра
вирши новые читать!

* * *

Слышу за окном
завыванья демонов —
ночью нынешней
им от счастья слёзы лить,
слушая мои стихи!

* * *

Нет, стихи мои
не для тех, в ком чую я
человечий дух, —
всколыхнуть им предстоит
душу Неба и Земли![130]

* * *

По порядку сложив
все свои немудрёные вирши,
отнесу их на суд
небожителей беспристрастных,
передам и вернусь восвояси.

* * *

Вот выберу день
и, лестницу к небу приставив,
взберусь поглядеть
на местечко, где обитают
боги гор высоких и низких…

* * *

Старуха-жена,
черпнув уполовником риса,
похоже, не прочь
запихнуть его без разговоров
целиком прямо в глотку мужу…

* * *

По лицу моему
догадавшись, что вскоре родится
замечательный стих,
суетится на кухне хозяйка,
собирает торжественный ужин…

* * *

В «барсучьей норе»,
в убогой моей комнатёнке
вплотную сидят
на обед приглашённые гости,
неуютно поджав колени…

* * *

Всего лишь одну
пустили мы чарку по кругу,
вино подогрев, —
и увы, не видно довольных,
раскрасневшихся физиономий…

* * *

К гостю в углу
протиснулся с рисовым супом,
но, как на грех,
в тесноте об кого-то споткнувшись,
погасил последний светильник…

* * *

Вот уж ночь на дворе.
Гости, верно, не очень-то сыты.
На кого ни взгляну,
все нахмурились и надулись,
будто ждут ещё угощений…

* * *

И ватага гостей,
и сам злополучный хозяин
мнутся, сжавшись в комок, —
изо всех щелей поддувает
в обветшалом тесном домишке.

* * *

В доме мороз.
Съестное подъели до крошки.
Гости мои,
нещадно толкаясь локтями,
подбираются к самой жаровне…

* * *

«Вот стихия моя, —
твердит неизменно Акэми, —
ради низменных дел
не ударю палец о палец,
лишь стихами я пробавляюсь!»

* * *

Как ласкает слух
расчудесный этот звук:
«буль-буль-буль-буль-буль» —
из бутылки полилось
струйкой тоненькой сакэ…

-

* * *

Плохо, конечно,
друга совсем не иметь, —
но разве лучше
выбрать такого в друзья,
что не по сердцу тебе?..

* * *

Мелкий дождь без конца.
Все дороги, ведущие к Оцу,
в непролазной грязи.
Залезай на коня, прохожий,
подвезу тебя хоть немного!

* * *

И муравьишки,
когда соберутся гурьбой,
с места сдвигают
щепку, что в тысячу раз
больше любого из них…

Снег во дворе «весёлого дома»

Девушки в саду
лепят весело снежки —
интересно, кто
будет нынче согревать
ручки их озябшие?..

Вместе с подругой любуюсь снегом

Мы с подругою
на постели рядышком.
Смотрим, как на пруд,
на заснежённую гладь
утки опускаются…

* * *

А я и не знаю,
что сталось теперь с одеялом,
которым когда-то
с подругою в зимнюю пору
от холода мы укрывались…

После долгого дождя

Кажется, будто
стала просторней земля
и небо глубже —
после дождя прояснились
необозримые дали…

В горах

Песнь дровосека.
Птичий нестройный щебет.
Ручья журчанье.
Pocoй омытые травы.
Сосны до самого неба…

Муравьи

Кивнёт на бегу
один муравьишка другому,
и снова спешат
в заботах, делах и тревогах —
налево, направо, налево…

Могила воителя Ёсисада[131]

На камне надгробном
я надпись скупую читаю:
«Здесь пал он в бою» —
как будто повеяло с поля
дыханьем осеннего вихря…

* * *

Так, одиноко,
не отыскав на земле
душу родную,
в хижине ветхой своей
буду я век коротать…

* * *

Чувства ложные
не высказывай в стихе —
только истина
даст творенью твоему
подлинную красоту!

-
* * *

Воин преданный[132]
государю своему
верен в помыслах —
меч он обнажить готов,
кровью налиты глаза!..

* * *

Каких бы лишений
тебе ни пришлось претерпеть
на благо отчизны, —
о славе и чести своей
в бою не забудь, самурай!

* * *

С мечом обнажённым
брожу я по залам дворца
и к стенам взываю:
«Пусть явятся нынче злодеи,
что родины честь запятнали!»

* * *

О судьбах отчизны
я ночью бессонной грущу,
и в отблеске лунном
рисует мороз на стекле
несущий спасение меч…

* * *

Радостно мне
встретить во дни, когда мир
варваров чтит,
мужа, что верен богам
нашей священной страны!

* * *

В душевной борьбе,
в тревоге о судьбах отчизны
на свете я жил,
одержим единым желаньем —
наболевшее выразить кистью…

* * *

Не предадим
благородных традиций Ямато,
края богов, —
ради нашей священной отчизны
крови сердца не пожалеем!

-

* * *

Вихрю подобны,
что веет, от взора сокрыт, —
мудрые боги
нас окружают повсюду;
и на земле, и на небе…

* * *

О, если бы мне,
презревшему страсти земные,
познать до конца
божественное откровенье
и тайнам богов причаститься!..

* * *

Тот, кто в доме моем
порочит друзей и знакомых, —
к тем знакомым придя,
точно так же, не сомневаюсь,
обо мне распускает сплетни!..

* * *

Друг мой далёкий!
В непроходимых горах
ты поселился —
не затем ли, чтобы стеречь
распустившиеся цветы?..

Путники на дороге Семи поворотов

Кажется, будто
внизу муравьишки ползут,
часто петляя, —
по дороге Семи поворотов

Еще от автора Мотоори Норинага
Тама кусигэ (Драгоценная шкатулка для гребней)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Кадамбари

«Кадамбари» Баны (VII в. н. э.) — выдающийся памятник древнеиндийской литературы, признаваемый в индийской традиции лучшим произведением санскритской прозы. Роман переведен на русский язык впервые. К переводу приложена статья, в которой подробно рассмотрены история санскритского романа, его специфика и место в мировой литературе, а также принципы санскритской поэтики, дающие ключ к адекватному пониманию и оценке содержания и стилистики «Кадамбари».


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Поэты пушкинской поры

В книгу включены программные произведения лучших поэтов XIX века. Издание подготовлено доктором филологических наук, профессором, заслуженным деятелем науки РФ В.И. Коровиным. Книга поможет читателю лучше узнать и полюбить произведения, которым посвящен подробный комментарий и о которых рассказано во вступительной статье.Издание предназначено для школьников, учителей, студентов и преподавателей педагогических вузов.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.