Осенние цикады - [16]

Шрифт
Интервал

уже нет в живых
и, потрясённый, сложил стихи

Вот прозвучал
в тишине мой собственный голос —
раз, ещё раз, —
но кому ответствует он,
праздный, словно эхо в горах?..

В похвалу картине[112]
с изображением щенка
из дзэнского храма Нангаси

Я знаю, души
у щенка, да ещё на картине,
конечно же, нет —
и всё же спрошу, пожалуй:
а вдруг душа отзовётся?!..

Старцу Басё[113]

Пусть я не постиг
сокровенной глубины
Старого пруда —
но поныне различаю
всплески в тишине…

Сижу с курильницей[114]
для благовоний в виде кошки,
наподобие принадлежавшей Сайге

Сердца порывы
тщетно стремятся к небу
вместе с клубами
благовонных курений —
словно дымок над Фудзи…

К портрету Дарума[115]на стене

Как ни старайся
от праздных влечений уйти,
снова и снова
и к луне, и к вишням цветущим
обратишься ты в бренном мире…

Обращаясь к памяти Бу Дай

«Нет меня», — говорил он,
«Аз есьмь!» — в стихах возглашал.
Жил, не зная печали,
изо всех житейских напастей
для души извлекая благо…

С тенью преподобного Сайгё[116]
беседую о его желании встретить
смерть под весенней луной

В мире ином
так ли сбылись твои грёзы,
как на земле?
Ведь из жизни ушёл ты весною
в полнолунье, под сенью вишен…

Очутившись в прохладе рощи Тадасу[117],
предаюсь раздумьям

В мире огромном,
как лилии в водах реки,
жизни людские —
распускаются и увядают,
увлекаемые теченьем…

Не спится мне ночью на исходе 6-го месяца,
когда уже понемногу начинает
рассеиваться мрак

Летние мошки
на пламя лампады летят —
к смерти стремятся,
торопя и тесня друг друга,
словно жалкие наши подобья…

* * *

К ущербной луне,
потускневшей в преддверье рассвета,
прикован мой взор —
жаль, так мало ночей осталось
под луною жить в этом мире!..

Расстроенный, вспоминаю,
как слушал пенье сверчка

Голос издалека…
Но как же был он мне близок,
тот сверчок на сосне!
А теперь и его не стало —
знаю, осень всему виною…

* * *

В белом тумане
тонет обитель моя
меж скал нависших —
проводи хоть ты до порога,
тусклый месяц осенней ночи!..

Пришёл к реке Сиракава
оплакивать осенние листья

Как радует слух
проворной речушки журчанье!
Над самой водой
саранча в камышах мелькает.
Поживу-ка я здесь немного…

* * *

Смотрю, как луна
восходит вдали над горами,
сиянье струя, —
и впервые в кромешном мраке
самого себя различаю…

Снежным утром, после того
как передали мне привет от Роана[118],
посылаю ему ветвь сливы
с ещё не распустившимися цветами

Я решил поутру,
что цветы так украсили сливу,
а не выпавший снег, —
но, увы, поднёс мне прислужник
ветку сплошь в набухших бутонах!..

Утá в жанре хайкай[119]

В сиянье луны
из рощи, давно позабывшей
о летних ночах,
мне на радость и удивленье —
одинокий голос цикады…

Ива и уходящие годы

Пролетают года.
Люди старятся и умирают —
но весенней порой,
как всегда, на привычном месте
ждёт меня зелёная ива…

Поздние цветы горной вишни

До сих пор по утрам
будто веет в душе ароматом —
вспоминаю цветы,
что так долго не опадали
на деревьях по склонам горным.

Немного цветов остаётся

Если счесть до конца,
без остатка, грядущие вёсны
краткой жизни моей, —
как немного в них наберётся
лепестков отцветающих вишен!..

Цветы у старого храма

Тот, кто пыль городов[120]
отринул и на гору Коя
от соблазнов ушёл, —
верно, только в цветах опавших
видел он щемящую прелесть…

Летняя луна напоминает осеннюю

Под ветром ночным
колышутся листья павлоний,
скрывая луну, —
знаю, знаю, скоро наступит
день осеннего листопада…

Луна над старым храмом

Видно, пора —
над кипарисовой рощей
месяц повис,
замутнённый дымкой весенней.
Колокольный звон на рассвете…

Ласточки

Мы слова сказать
друг другу, конечно, не сможем, —
а всё ж хорошо
знакомых ласточек встретить
вдали от родного дома!..

Сосны и луна

Уже проступили
сквозь тьму очертания сосен —
а только луна
пока не спешит появиться,
укрывшись за горной вершиной…

Светает

Я-то ведь думал,
читаю в ночи при лампаде,
а оказалось —
и без огня уже видно.
День незаметно забрезжил…

Зимняя луна

Кажется, будто
льются на землю с небес
лунные блики —
ночью ложится снег
путнику на рукава…

Дикие гуси

День изо дня
тянется стая за стаей
меж облаков.
Осень пришла — на зимовье
диких гусей провожаю…

* * *

Дождик весенний…
Вспомнилось мне, как бродил
вместе с любимой
в вешних садах Окадзаки,[121]
первую зелень срывая.

Опадающие цветы — словно дождь

Опадают цветы —
словно снежные хлопья кружатся,
а на Сага[122] горе
буйным ливнем, хлынувшим с вишен,
разлились лепестки по склону…

Слышу, как прошуршал лист

Оторвался от ветки
павлонии высохший лист —
одинок и печален,
робкий шёпот его донёсся
из пространства беззвёздной ночи…

Цветы хризантемы лучше всех

Пусть осенней порой
позже всех им дано распуститься,
хризантемам в саду, —
но никто из цветов не смеет
с ними спорить благоуханьем!..

* * *

Незавидна судьба
этой старой птицы-тидори!
Под осенней луной
о подросших птенцах тоскуя,
громко кличет она во мраке…

Рассуждения во время поездки верхом

Старость пришла.
Так мало осталось желаний!
И ни к чему
торопить, подстёгивать плетью
сердца загнанную лошадёнку…[123]

* * *

Поля показались
в просветах меж тонких стволов
бамбуковой рощи —
как отрадно снова увидеть
черепицу крыш Окадзаки!..

* * *

На утлом пароме
несметные толпы людей
за жизнь перевёз он,
этот лодочник с Ёдогава,[124]
постарев в бесконечной дороге…

Колокол в горном храме

Созерцанию гор
предаюсь я самозабвенно.

Еще от автора Мотоори Норинага
Тама кусигэ (Драгоценная шкатулка для гребней)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Логика птиц

Шейх Фарид ад-Дии Аттар Нишапури — духовный наставник и блистательный поэт, живший в XII в. Данное издание представляет собой никогда не публиковавшийся на русском языке перевод знаменитой поэмы Аттара «Логика птиц», название которой может быть переведено и как «Язык птиц». Поэма является одной из жемчужин персидской литературы. Сюжет её связан с историей о путешествии птиц, пожелавших отыскать своего Господина, легендарного Симурга, — эта аллегория отсылает к историям о реальных духовных странствиях людей, объединившихся во имя совместного поиска Истины, ибо примеры подобных объединений в истории духовных подъемов человечества встречаются повсеместно. Есть у Аттара великие предшественники и в литературе народов, воспринявших ислам, —в их числе достаточно назвать Абу Али ибн Сину и Абу Хамида аль-Газали, оставивших свои описания путешествий к Симургу.


Саладин Победитель Крестоносцев

Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций

Вашему вниманию предлагается перевод и исследование сборника коротких рассказов и заметок в жанре бицзи, принадлежащего перу известного китайского литератора XVIII века Юань Мэя.Рассматриваемая коллекция рассказов и заметок Юань Мэя известна под двумя названиями: "О чем не говорил Конфуций" (Цзы бу юй) и "Новые [записи] Ци Се" (Синь Ци Се). Первоначально Юань Мэй назвал свой сборник "О чем не говорил Конфуции", но, узнав, что под этим названием выпустил сборник рассказов один писатель, живший при династии Юань, изменил наименование своей коллекции на "Новые [записи] Ци Се".Из 1023 произведений, включенных Юань Мэем в коллекцию, 937 так или иначе связаны с темой сверхъестественного.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».