Орельен. Том 2 - [4]
Не успев еще повесить трубку, он вспомнил то, что хотел сказать.
— Алло, алло!
Опоздал. Береника уже повесила трубку. Эдмон махнул рукой — ладно, сойдет!
— Твоей жене лучше? — спросил Адриен. — Что, в сущности, с ней такое случилось?
Эдмон помедлил с ответом. Он заметил, как впились в него черные, маленькие, близко посаженные глазки Адриена. Барбентан и так уже с головой доверился ему, посвятив в тайны фирмы «Косметика Мельроз»; совершенно не к чему вводить его еще и в психологическую сторону дела.
— Да так, ничего особенного, — ответил он. — Обычная история по женской части. — Потом вдруг живо спросил: — Что это ты говорил о дарственных?
— Я тебе говорил, что не обладаю достаточными знаниями в этой области… Но, если невзначай сунут нос в твои дела…
— Да кто сунет? Жена?
— Твоя жена или ее адвокат… Надо все предвидеть… очень легко доказать… всем, например, известно, что у меня нет за душой ни гроша… ведь отец разорился…
— Во-первых, при каждом банкротстве банкрот что-нибудь да утаивает… Да и речь идет вовсе не о крупной сумме… так что все будет выглядеть вполне естественно…
— Согласен, в отношении меня это, может, и так. Но в отношении твоего батюшки? На мой взгляд, весьма неосторожно с твоей стороны втягивать его…
— Да нет, да нет же. Совсем напротив: именно из-за отца я так интересуюсь этим делом…
— Это ты меня можешь убедить. Но поди заставь поверить людей искушенных…
— Чего ты хочешь? Сенатор, кавалер ордена…
— Знаю, знаю, но ведь он все-таки твой отец…
— Послушай, сумма, которую я внесу официально, не может вызвать никаких подозрений…
— Нет, конечно…
— А если придется, я могу без ущерба для дела задним числом номинально уступить жене мои акции… никакой разницы нет. Придраться тут невозможно.
— Ты становишься настоящим дельцом, Эдмон. Но ты прекрасно знаешь, что никто не будет интересоваться тем, что касается тебя лично, твоего имени. А вот в отношении других… три миллиона на улице не валяются…
— Человек моего положения…
— Да, но ведь речь идет не о тебе, а обо мне, Адриене Арно. Разве только ты поручишься за меня перед акционерами, дающими средства на…
Барбентан снова пожал плечами. Похоже, что этот Арно с особым удовольствием выискивает новые трудности. Между тем все можно прекрасно устроить. Дело и впрямь весьма солидное. Во-первых, внесла пай госпожа де Персеваль, и никому в голову не придет оспаривать законность ее вкладов. В ней он больше чем уверен. Мэри в восторге, что может досадить Бланшетте и, кроме того, до сих пор питает к нему, Эдмону, слабость. Со своей стороны, госпожа Мельроз привлекла бывшего своего любовника, человека в высшей степени надежного, которого уж никак нельзя заподозрить, что он хоть в какой-то мере связан с Барбентаном.
— А ты доверяешь Розе? — медленно процедил Адриен. Он ждал, что в ответ на эту реплику друг его детства отрицательно покачает головой. Слишком он его хорошо знал и понял, что означает эта фатовская полуулыбка, тронувшая губы Эдмона.
— Я не говорю о сегодняшнем дне, — пояснил Арно, — ну, а через десять лет, даже через пять… когда она тебе надоест…
— Через десять лет, детка, Роза будет старухой… а что касается меня, то для Бланшетты я тоже буду не очень молод, во всяком случае для нее не буду…
И Эдмон пустился в психологические тонкости, с помощью которых ему всегда удавалось успокоить свою тревогу. Короче говоря, если в один прекрасный день придется идти на развод, он вовсе не намерен сдаваться безоружным на милость супруги.
— Отложим малую толику, — сказал он, — а там посмотрим.
Он похлопал себя по карманам, ища зажигалку. Адриен протянул ему сигарету.
— Заметь, что если Бланшетта захочет дознаться, откуда берутся капиталы, ей придется предать гласности многие вещи… Возьмем хотя бы положение дел в «Недвижимостях»… Если нам не хватит силенок для создания филиалов компании… все наши дивиденды ухнут. Так что в интересах самой Бланшетты… «Косметические товары Мельроз», парфюмерное дело и все такое прочее мы создаем, в сущности, теми же методами, что и другие наши предприятия, скажем «Провансальский транспорт».
— И все-таки нельзя же в самом деле считать парфюмерное дело непосредственным филиалом общества «Недвижимости — Такси», — запротестовал Адриен. — На мой взгляд, в уставе общества при всем желании нельзя усмотреть юридической лазейки для развертывания операций такого сорта.
Эдмон присвистнул:
— А ты перечти хорошенько устав и обнаружишь там, Адриен, одну фразочку, весьма ловко составленную, весьма туманную фразу, которую можно повернуть и так и этак…
Однако Адриен по-прежнему твердил, что совершенно напрасно Эдмон поставил своего отца во главе административного совета, да и сам зря дал свое имя.
— Все это шито белыми нитками! В числе акционеров нет ни одного, кто представлял бы сторону твоей жены, вот видишь!
Это верно. Эдмон задумался и рассеянно слушал своего приятеля. Все зависело от тех обстоятельств, при которых он в один прекрасный день расстанется с Бланшеттой, если только такой день вообще наступит… И если дело уладится полюбовно… Полюбовно, как бы не так, разве решаются полюбовно дела, когда речь идет о миллионах? Ясно, что Бланшетта при всех обстоятельствах кинет ему кусок, достанет, чтобы жить, вернее прозябать… Но дважды два — всегда четыре… Только нельзя допускать, чтобы развод обернулся против него, а Бланшетта осталась бы в роли оскорбленной матери семейства и супруги, нет уж, увольте! Само собой разумеется, перед лицом закона он возьмет на себя вину, это вопрос чести… но вот, если Бланшетта, скажем, заведет себе любовника, тогда он согласится на развод… Все преимущества будут на его стороне. И не станет при таких обстоятельствах Бланшетта копаться в делах.
Роман Луи Арагона «Коммунисты» завершает авторский цикл «Реальный мир». Мы встречаем в «Коммунистах» уже знакомых нам героев Арагона: банкир Виснер из «Базельских колоколов», Арман Барбентан из «Богатых кварталов», Жан-Блез Маркадье из «Пассажиров империала», Орельен из одноименного романа. В «Коммунистах» изображен один из наиболее трагических периодов французской истории (1939–1940). На первом плане Арман Барбентан и его друзья коммунисты, люди, не теряющие присутствия духа ни при каких жизненных потрясениях, не только обличающие старый мир, но и преобразующие его. Роман «Коммунисты» — это роман социалистического реализма, политический роман большого диапазона.
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
В романе всего одна мартовская неделя 1815 года, но по существу в нем полтора столетия; читателю рассказано о последующих судьбах всех исторических персонажей — Фредерика Дежоржа, участника восстания 1830 года, генерала Фавье, сражавшегося за освобождение Греции вместе с лордом Байроном, маршала Бертье, трагически метавшегося между враждующими лагерями до последнего своего часа — часа самоубийства.Сквозь «Страстную неделю» просвечивают и эпизоды истории XX века — финал первой мировой войны и знакомство юного Арагона с шахтерами Саарбрюкена, забастовки шоферов такси эпохи Народного фронта, горестное отступление французских армий перед лавиной фашистского вермахта.Эта книга не является историческим романом.
«Орельен» — имя главного героя и название произведения — «роман итогов», роман о Франции не просто 20-х годов, но и всего двадцатилетия, так называемой «эпохи между двух войн». Наплывом, как на экране, обрисовывается это двадцатилетие, но от этого не тускнеет тот колорит, который окрашивал жизнь французского общества в годы первых кризисов, порожденных мировой империалистической войной. Основное, что противопоставляет этот роман произведениям о «потерянном поколении», — это трактовка судьбы главного героя.
Более полувека продолжался творческий путь одного из основоположников советской поэзии Павла Григорьевича Антокольского (1896–1978). Велико и разнообразно поэтическое наследие Антокольского, заслуженно снискавшего репутацию мастера поэтического слова, тонкого поэта-лирика. Заметными вехами в развитии советской поэзии стали его поэмы «Франсуа Вийон», «Сын», книги лирики «Высокое напряжение», «Четвертое измерение», «Ночной смотр», «Конец века». Антокольский был также выдающимся переводчиком французской поэзии и поэзии народов Советского Союза.
В книгу вошли рассказы разных лет выдающегося французского писателя Луи Арагона (1897–1982).
Книга рассказывает о людях разных поколений, но одной судьбы, о чапаевцах времен гражданской войны и Великой Отечественной — тех, кто защищал в 1941–1942 гг. Севастополь. Каждый рассказ — это человеческая судьба и характер, а все они объединены поисками нашего молодого современника — Глеба Деева.
Австрийский писатель Йозеф Рот (1894–1939) принадлежит к числу наиболее значительных мастеров литературы XX века. После Первой мировой войны жил в Германии, был журналистом. Его первые романы «Отель “Савой”», «Мятеж», «Циппер и его отец» принесли ему известность. Особенно популярным по сей день остается роман «Марш Радецкого». Рот презирал фашизм, постоянно выступал в печати против гитлеровцев, и в 1933 году ему пришлось покинуть Германию. Умер писатель в Париже. Роман «Тарабас», впервые переведенный на русский язык, на свой лад рассказывает историю библейского блудного сына, которую писатель перенес в годы после Первой мировой войны.
«Страшно ли мне?» — этот вопрос задают себе юная партизанка, вчерашняя гимназистка, а сегодня политкомиссар партизанской бригады, а потом жена, мать, бабушка; вчерашний крестьянский парень, а теперь смелый, порой до безрассудства, командир; а потом политический деятель, Народный герой Югославии; их дочь, малышка, девочка-подросток, студентка, хиппи, мать взрослых детей, отправляющаяся с гуманитарной миссией в осажденное Сараево… И все трое отвечают на поставленный вопрос утвердительно… За событиями и героями романа прочитывается семейная история словенской писательницы Маруши Кресе (1947–2013), очень личная, но обретающая общечеловеческий смысл и универсальность.
Герои большинства произведений первой книги Н. Студеникина — молодые люди, уже начавшие самостоятельную жизнь. Они работают на заводе, в поисковой партии, проходят воинскую службу. Автор пишет о первых юношеских признаниях, первых обидах и разочарованиях. Нравственная атмосфера рассказов помогает героям Н. Студеникина сделать правильный выбор жизненного пути.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В эпическом повествовании Ливиу Ребряну (1885—1944) — одного из выдающихся представителей румынской прозы межвоенного периода — деревня встает перед читателем как живая. На протяжении всей книги переплетаются, не сливаясь, две главные линии — драма героя, простого крестьянина Иона, чьи достоинства ненасытная жажда обогащения превращает в нравственные пороки: здравомыслие — в коварную расчетливость, энергию — в дикую жестокость; и жизнь деревенских «господ», высокомерие которых не позволяет им смешаться с «чернью».
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.