Орбинавты - [5]

Шрифт
Интервал

— Но ведь все эти воины сражались и убивали врагов, — рассуждал внук. — Именно за это их и считают героями. Почему же ты учишь меня никого не убивать? А если, когда я вырасту, христиане нападут на Гранаду? Как же я смогу воевать в славном войске эмира, если буду стараться никого не убить? Разве это возможно?

Ибрагим с трудом встал с циновки и проковылял, опираясь на посох, к столу, где лежала совсем недавно выполненная искусной рукой мастера-переписчика сказка о девушке-иприте, которая влюбилась в юношу-гончара и вселилась в него.

— Да и в школе учитель говорит, что тот, кто погиб в священной войне, сразу попадает в рай. А ты постоянно повторяешь мне, что надо стараться, чтобы меня никто не убил.

— Про восьмидневный праздник ты знаешь от Рафаэля? — спросил дед.

— Да, зимой я был у них дома, и они угощали меня вкусными пончиками в честь своего праздника.

Старый Ибрагим любовно разгладил слегка согнувшийся край рукописи. Невольно проследовав взглядом за этим движением, Алонсо прочитал заголовок трактата на кастильском языке: «Практическая музыка». Сочинитель — Бартоломе́ Рамос де Пареха.

— Алонсо, ты до сих пор ничего не ел!

Мальчик и старик не заметили, как в комнату вошла Сеферина. Бесшумную походку Алонсо унаследовал от нее.

— Мама, не называй меня так! Меня уже дети дразнят на улицах.

— Хорошо, Али, пойдем, поешь плов с маслинами.

После ужина мальчик вернулся в комнату деда, чтобы задать ему мучающие его вопросы, но у Ибрагима был посетитель, с которым дед обсуждал какой-то толстенный том. Было ясно, что беседа затянется надолго, и мальчик решил перенести разговор с дедом на следующий день.

Ночью ему приснилась влюбленная в него прекрасная персидская царевна, которая неожиданно превратилась в демона-иприта. Алонсо испугался, что она вселится в него, и проснулся, все еще помня свой страх. Он лежал неподвижно, пока успокаивалось колотящееся в груди сердце. Снова и снова перед его мысленным взором повторялась сцена превращения чарующей женской улыбки в чудовищный оскал злого духа.

Неожиданно Алонсо осенило, что он может попытаться изменить этот сон. Но как он мог снова оказаться в том же самом сновидении? И каким должен быть новый сюжет? Может быть, Алонсо следовало вообразить, что злой дух снова обретает черты юной красавицы? Но разве после случившегося можно было всерьез поверить в то, что это настоящая принцесса?

Устав от размышлений и усилий, Алонсо заснул, и больше ему в эту ночь ничего не снилось.

В последующие дни он забыл о странных наставлениях деда — слишком много было дел. По настоянию Ибрагима он не только овладевал всеми тонкостями производства книг, но и учился понимать написаное в них. Для этого Алонсо приходилось изучать латынь и древнееврейский, что для мальчика в мусульманской Гранаде было не вполне обычным занятием.

Впрочем, оба языка давались ему без особого труда (чего нельзя было сказать о математике). Еврейский во многом был похож на арабский, а латынь напоминала кастильский — язык, на котором мать разговаривала с ним с самого детства. Сеферина была из семьи кордовских мавров, принявших христианство два поколения назад. Выйдя замуж за Дауда, она переселилась с ним в эмират Гранады — последний оплот ислама на Пиренейском полуострове.

Отца Алонсо не помнил. Дауд умер молодым от болезни, чуть было не унесшей жизнь всех членов семьи. Когда никого из посторонних рядом не было, мать по привычке называла мальчика его кастильским именем, хотя для всех остальных он был Али ибн Даудом.

Больше всего времени занимали уроки каллиграфии. Ибрагим готовил внука к тому, что тот когда-нибудь унаследует семейное дело. Дед хотел, чтобы Алонсо не только умел заказывать книги и торговать ими, но и собственноручно переписывал рукописи. Многим заказчикам были не по средствам ксилографии, при изготовлении которых приходилось мастерить для каждой страницы отдельную деревянную доску с вырезанными углублениями букв. Заказать рукописную книгу было немного дешевле.

Каллиграфия Алонсо не давалась никак, и в конце концов Ибрагим смирился с этим и отказался от мысли сделать внука переписчиком.

* * *

К тому времени, когда Алонсо исполнилось семнадцать лет, он уже в полной мере участвовал в книжной торговле. Ибрагим заметно сдал, ему было все сложнее вести переговоры с покупателями. Самая досадная неприятность состояла в том, что с годами у него заметно ухудшилось зрение. Внук, разделявший его одержимость книгами, часто читал старику вслух. Книги были для Алонсо всем его миром. Точнее говоря, каждая из них открывала перед ним целый мир.

Дед и внук слышали об особом методе книгопечатания, около полувека тому назад изобретенном Гуттенбергом в далеком Майнце. Если бы Ибрагиму удалось приобрести необходимый для этого наборный станок, процесс производства книг перестал бы быть таким медленным. Не пришлось бы ни переписывать книги от руки, ни вырезать буквы для каждой страницы отдельно. В гуттенберговском методе использовались уже готовые подвижные литеры, которые можно было соединять в любой последовательности. Алонсо мечтал когда-нибудь побывать в славном университетском городе Саламанке и своими глазами увидеть, как этот способ набора применяется в печатном доме Антонио де Небрихи.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.