Орбинавты - [3]

Шрифт
Интервал

— А все остальные? — спросила донна Мария. — Вы поделились бы только с избранными, но не со всем человечеством?

Вопрос застал Бернардо Монигетти врасплох. На лице его появился румянец, и он отвел глаза.

— Не знаю, — ответил книготорговец очень тихо.

Донна Мария продолжала пребывать в тональности этого разговора и после того, как рассталась с Монигетти. Можно ли быть счастливым в одиночку? Ей представлялось, что для счастья необходимо желать его другим. Она не верила в достижимость всеобщего счастья, но предполагала, что без такого намерения, независимо от его осуществимости, быть по-настоящему, безусловно, безоговорочно счастливым невозможно.

Обходя преграждающее дорогу к порту палаццо Сан-Джорджо, в котором располагался знаменитый банк, донна Мария размышляла о том, кого она каждый день приходила искать у входа в собор. Этот человек когда-то полностью изменил ее жизнь. Открыл ей ее возможности, о которых она не могла и помыслить.

Порой донна Мария ловила себя на том, что воображает, будто сочиняет книгу, в которой описывает все, что с ними произошло. С чего бы она начала? О чем рассказала бы в первой главе? О своем детстве? Может быть, о том, как складывалась ее жизнь до встречи с ним?

Иногда ей казалось, что начать нужно с древности — может быть, со времен индийского похода Александра Великого или с периода римского императора Аврелиана.

Однако в этот раз перед мысленным взором донны Марии вдруг возник образ мальчика. Это был тот, кого она ждала, но не сейчас, а в то далекое время, когда ему было двенадцать лет и престарелый дед в обреченном мусульманском городе открыл ему тайну их семьи.

Донна Мария очень отчетливо представила себе отрока, жаждущего овладеть способностями, которые кажутся ему волшебным даром. Ему еще невдомек, что счастье в одиночку невозможно.

Донна Мария воображала минареты, зазубренные башни, лепящийся на зеленых холмах город и мальчика, который силится увидеть этот город как собственный сон. Вот он бродит по террасам парка, и рядом журчит, пенясь каскадами, вода фонтанов. Она бежит по узким каналам и заполняет водоемы.

Нет, мальчику пока не удается увидеть привычный, знакомый с рождения ландшафт как сновидение. Он слишком привык воспринимать всю эту декорацию вокруг себя незыблемой явью, миром навсегда установленных объектов. Взор мальчика поднимается, минуя купы цитрусовых рощ и темные заостренные силуэты кипарисов, и ему предстают сверкающие на фоне яркого неба, покрытые вечными снегами вершины далеких гор.

Глава 1

И, ожидая того, что не ждут,
Я, посетитель случайный
Многих уютных домов, бреду
По закоулкам тайны.
Бланш Ла-Сурс


— Попытайся прожить жизнь так, чтобы никого не убить, — поучал Алонсо худого серого кота, который, как обычно, увязался за ним по дороге на рынок. — И чтобы тебя и самого никто не убил.

Мальчик и кот двигались очень похоже — мягко, пружинисто, бесшумно. Около старого масличного дерева, чей причудливо перекрученный ствол навел Алонсо на мысль о заколдованных царевичах из старинных багдадских сказок, кот внезапно остановился, словно потеряв интерес к происходящему. Уселся, торопливо протер лапой морду и снова побежал за мальчиком.

— А если будешь помнить, что жизнь очень похожа на сон, — Алонсо значительно посмотрел на четвероногого собеседника, который в целом не возражал против сказанного, — то сможешь управлять своей жизнью лучше, чем большинство людей, не говоря уже о животных. Так утверждает дед Ибрагим, а его все считают мудрецом. Даже визирь самого эмира Мухаммеда, да продлит Аллах его годы, приходит покупать у него книги и разговаривает с ним с большим уважением. Запомнил, Саладин? Повтори то, что я сказал.

Кот не успел ничего повторить, потому что они зашли за угол улочки и тут же оказались в самой гуще толкотни и многоголосого гула, по которым даже чужестранец сразу понял бы, что оказался на восточном базаре. А Алонсо в этом городе чужаком не был. Апельсиновые рощи, масличные деревья, тесные улочки ремесленников и купцов, мечети, минареты, тенистые сады, фантастические очертания эмирского дворца, называемого Красной цитаделью, Калаат аль-Хамра, таинственные дорожки примыкающего к нему парка — все это было знакомо мальчику с самых ранних лет.

Рыночная толпа была пестра, человеческие ручейки сливались и расходились, торговцы призывали покупателей и привычно спорили с ними о цене и качестве товара, а договорившись, щедро накладывали сверх взвешенного количества лишнюю пригоршню инжира или увесистый лоснящийся гранат. Воздух полнился запахами, солнечным светом, жарой, человеческими голосами, криками ослов и верблюдов. Чернокожий воин-бербер, проходя мимо, случайно толкнул зазевавшегося мальчика.

— Разве во сне бывает больно? — пробормотал Алонсо, потирая плечо, и тут заметил, что кота рядом нет. Впрочем, это обстоятельство ничуть его не озаботило. Серый хитрец, носивший гордое имя султана, который освободил от неверных святой град Иерусалим, всегда находил дорогу домой. Гранаду он знал не хуже своего двенадцатилетнего хозяина.

В лавке Мусы царила спасительная тень. Здесь никогда не бывало жарко, даже в разгар суховея. Разнообразные предметы, которыми торговал Муса, создавали атмосферу волшебства: масляные лампы разных размеров и форм, светильники, всевозможная медная и серебряная утварь, сосуды для вина. Ханна, жена Мусы, приветливо улыбнулась Алонсо.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.