Опровержение - [17]
— Не надо про него…
— Не надо! — согласилась я и все-таки переспросила сдуру: — Почему не надо?
— Люблю я его… очень просто, — сквозь две свои слезищи непролитые улыбнулась Алька. — Все люблю… все надеюсь, жду… дура глупая… Ты плохо про него не говори. Не надо.
И я ей ничего не ответила, что ей на это можно ответить?
С тем и ушла к себе, на четвертый этаж.
А в нашей с девочками комнате, оказывается, все та же дискуссия, вечер вопросов и ответов на Варькину больную тему: «Любовь с большой буквы».
Это я усекла, еще когда к дверям подходила: на этаже никого, девочки из нашей смены уже отоспались и на речку побежали (пляж у нас тут рядышком, десять минут пешком), полная тишина стоит и все, что за дверью, в коридоре вполне слышно.
Такое впечатление, что не прошло полдня целых, пока я обегала весь город вдоль и поперек, что вообще на белом свете ничего не случилось, а как было, когда я пулей из комнаты утром вылетела, так все и продолжается. Им-то хорошо, девчонкам, они небось и выспались, и позавтракали, и пообедать успели, отчего бы им на сытый желудок и свежую голову и не подискутировать на отвлеченные темы, в том числе про любовь?.. Это ведь только для меня этот вопрос — свет далекой звезды, в лучшем случае.
Ну, я и остановилась от усталости и любопытства у приоткрытой двери, чтоб, строго говоря, быть хотя бы в курсе.
— Это не любовь, это страсть! — слышу, заявляет с твердостью Людка. — Не путай одно с другим!
— А что же тогда такое — страстная любовь?! — спрашивает с возбуждением Варвара. (О любви она всегда или говорит с тихой печалью или орет как психованная.) — Ага! Как ты одно от другого отделишь?
— Действительно, — соглашается, слышу, Зинка.
— А смешивать — себе дороже! — отрубила Людмила. — Навидались, спасибо, одна оскомина на душе.
— В мой адрес намекаешь? — вскидывается Варька. — Ты прямо говори — в мой?
— От таких любовей пронеси господи, — неопределенно обвиняет Люда.
— Людка! — упрекает ее Зина. — Ты соображай все-таки.
— Нет! — требует уже вне себя Варвара. — Пусть прямо говорит, до конца!.. Ну? Ты говори, говори, не бойся!
— А чего мне бояться? Только для тебя же хуже, если скажу.
— Ну и помолчи, — тушит пожар Зинка. — Разговорилась, скажите пожалуйста!
— А вот и скажу! — разъярилась вдруг Людка. — И скажу! Для ее же пользы! Любовь!.. Сегодня Вася, завтра Юра, послезавтра Жора… Любовь это называется, да? Это совсем иначе называется, если хочешь знать!
— Ах, так!.. — охнула Варька. — Ты так ставишь вопрос?
— А что же, по-твоему, любовь? — старается разрядить ситуацию Зинаида. — Конкретно?..
— Любовь — это семья и брак! — заводится снова-здорово Людка. — Семья! Чтоб муж хороший, чтоб получку мне в дом приносил до копейки, чтоб своя квартира отдельная, допустим, двухкомнатная для начала…
— Для начала!.. — возмущается Зинка. — У тебя губа не дура!
— Я и сама не дурочка! — отрезает Людка.
— Ну, дальше? — искренно заинтересовалась Людкиным планом Зина. — Муж, квартира, получка — дальше?..
— Дальше некуда, приехали! — бросает с презрением Варвара. — Она же чистая мещанка, без очков видать!
— Мещанка? Оттого, что нормального счастья требую? — оскорбилась не на шутку Людка. — Нормальной любви, настоящей, обыкновенной, как у людей… а не танцы да тряпки одни на уме и мальчики, как карусель, все на одно лицо… А потом слезы в подушку?
— Это ты про меня? Про меня, да?
И слышу, как она, Варька, спрыгнула босыми ногами с койки, зашлепала по полу.
— Варька! Возьми себя в руки! — перепугалась Зина. — А то я уйду, ну вас, психички нервные!..
Тут я хотела было взять слово и пресечь на корню этот дурацкий спор с неизвестными последствиями, но вдруг Варька таким чудным, тихим и искренним голосом заговорила, что я, даже за дверью стоя, поняла, что сейчас она обязательно скажет самое для нее главное, без чего ей и жизнь не в жизнь.
— Я тебе скажу, Людка, — сказала она негромко. — Скажу, так и быть… Мальчики, говоришь, Пети, Феди, Жоры разные, сегодня один, завтра другой, и все на одно лицо… твоя правда. И что грош цена этим любовям, и что не любови они вовсе, а так, мусор, труха — опять ты права. Только я это понимаю, а ты — нет, потому что ты со стороны, из тенечка, с приступочки холодным глазом глядишь и губки поджимаешь — ах, ужас! ах, позор!.. И ничего-то ты не поняла, не сообразила — куда тебе! — что мальчики эти без лица от тоски объявляются, от скуки, оттого, что не хочу я как шерочка-с-машерочкой с тобой или Зинкой каблуки сбивать во Дворце культуры и потом идти по темной улице и бояться, что пристанет кто-нибудь, и надеяться, что пристанет и, на счастье, хорошим парнем окажется… и мимозу вялую, рубль веточка, самой себе на Восьмое марта дарить надоело! И фото киноартистов над койкой вешать тоже надоело. На-до-е-ло! Вот и знакомишься, и танцуешь, и провожаешься, и на все готова, хоть на край света, потому что вдруг это он и есть, тот самый, нареченный твой… и обжигаешься, как мошка об свечку, и уже не недотрога ты в белом платочке деревенском материном, который на дне чемоданчика давно смятый лежит и забытый… и опять обжигаешься, и опять надеешься, и только думаешь про себя: «Где же он ходит вокруг да около, твой-то, которого ты ждешь днем с огнем…»
Пьеса Ю. Эдлиса «Прощальные гастроли» о судьбе актрис, в чем-то схожая с их собственной, оказалась близка во многих ипостасях. Они совпадают с героинями, достойно проживающими несправедливость творческой жизни. Персонажи Ю. Эдлиса наивны, трогательны, порой смешны, их погруженность в мир театра — закулисье, быт, творчество, их разговоры о том, что состоялось и чего уже никогда не будет, вызывают улыбку с привкусом сострадания.
При всем различии сюжетов, персонажей, среды, стилистики романы «Антракт», «Поминки» и повести «Жизнеописание» и «Шаталó» в известном смысле представляют собою повествование, объединенное неким «единством места, времени и действия»: их общая задача — исследование судеб поколения, чья молодость пришлась на шестидесятые годы, оставившие глубокий след в недавней истории нашей страны.
«Любовь и власть — несовместимы». Трагедия Клеопатры — трагедия женщины и царицы. Женщина может беззаветно любить, а царица должна делать выбор. Никто кроме нее не знает, каково это любить Цезаря. Его давно нет в живых, но каждую ночь он мучает Клеопатру, являясь из Того мира. А может, она сама зовет его призрак? Марк Антоний далеко не Цезарь, совсем не стратег. Царица пытается возвысить Антония до Гая Юлия… Но что она получит? Какая роль отведена Антонию — жалкого подобия Цезаря? Освободителя женской души? Или единственного победителя Цезаря в Вечности?
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.