Опасное очарование - [56]

Джулии совсем не понравился ее резкий тон и колючий взгляд, в груди тревожно закололо, и она тяжело сглотнула.

— Я боготворю отца, — продолжала Пайла. — Но я ревную, как полная дура. Моя жизнь не всегда была такой чистенькой и благополучненькой, как твоя. Семь лет я прожила с матерью, еле-еле сводя концы с концами, порой не зная, буду ли сегодня есть или нет. Мать интересовали только мужчины, а не собственная дочь. Вы знаете, что такое голод? Что такое жить, как мы? Вам никогда не приходилось страдать по-настоящему, скажите, если это не так. А моему отцу приходилось, всем нам приходилось. Вот только мне повезло, я выбралась оттуда. Мануэль выдернул меня из болота нищеты, потому что любит меня и хочет загладить вину молодости, когда он шиковал, а мы умирали с голоду. Впрочем, он не нарочно бросил меня с Консуэллой — это моя мать, — сам он не смог бы позаботиться о ребенке, он устраивал свою жизнь, и нахлебники были ему не нужны. Он рьяно стремился к успеху и достиг его, потом вернулся и забрал меня. Неужели вам кажется странным, что я изо всех сил пытаюсь удержать то, что имею. Я не хочу возвращаться в кошмар моего детства.

— Господи, Пайла! — Джулия чуть не лишилась дара речи, так на нее подействовал откровенный рассказ девочки. — Тебе нечего бояться. Твой отец обожает тебя. Люби он хоть сотню женщин, в его сердце всегда останется место для своей дочурки.

— Да, но… — Она в чем-то сомневалась. — Теперь ему меня мало. Теперь есть кое-что, что отталкивает его от меня… Он меня ненавидит!

— Пайда, как ты можешь говорить про отца такое!

— Да, это правда. Он не простит меня за то, что прогнала вас. Никогда я не вмешивалась в его личную жизнь, и тут появились вы. Вы не такая, как остальные, я испугалась! И я сказала… Теперь вы понимаете?

Теперь Джулия начинала понимать. Правда, не решалась поверить в то, что слова Пайлы — правда. Они не могут быть правдой! Не могут, и все!

В дверях стоял Филипп и внимательно наблюдал за ними, удовлетворенно поблескивая глазами.

— Вот видишь, Джулия, вам есть что сказать друг другу.

— Дядя Филипп, как ты думаешь, что теперь будет? Наш план сработает? — Пайла беспокойно поежилась и села на прежнее место, в самый дальний угол.

— Конечно, куколка, обязательно сработает. Беда в том, что ты всегда предполагаешь худшее, и Джулия тоже из того же теста. Боится верить, что она значит для Мануэля гораздо больше, чем сама думает. Ты же после одной-единственной ссоры готова поверить, что твой отец заботился о тебе все эти годы из какой-то прихоти, и стоит ему встретить женщину, которую… которую он сможет полюбить, он отвернется от тебя, как Консуэлла, бросит тебя на произвол судьбы. Пайла, тебе пора стать более благоразумной.

Однако не Пайла, а Джулия ответила ему:

— Филипп, вы совершенно сбили меня с толку. Он сердится не из-за того, что произошло между мной и Пайлой, да? Я так и знала. С самого начала знала, что он не хочет видеть меня, именно меня. Если бы хотел, то нашел бы способ уговорить и вас, и меня, и черта лысого, вы же его знаете.

Филипп насмешливо, но добро улыбнулся, энергично потирая руки:

— Джулия, милая, все с точностью до наоборот. Как только он достаточно оправился, чтобы перенести новость, я сказал ему, что ты не хочешь его видеть.

— Что вы ему сказали? — Она вытаращила глаза. — Но зачем? Почему?

— Потому что это правда, — грубо вмешалась Пайла. — Почему бы еще вам говорить это дяде.

Джулия вспыхнула:

— Ничего подобного я не говорила. Филипп, вы же знаете, я хотела его увидеть. Я спрашивала, можно ли мне прийти.

— Да, спрашивала, — кивнул он. И виновато склонил голову набок. — Не сердись на меня, пожалуйста. Это для твоего же блага. Слышала, что сказала тебе Пайла? А почему наша гордая Пайла это сделала? Да потому, что Мануэль разозлился на нее за то, что ты не хочешь его видеть. Он знает, что скоро ты уедешь в Англию, и он безнадежно тебя потеряет. Он также знает, что не может быть вольной птицей: куда захотел, туда и полетел. У него масса договоренностей с разными людьми, масса контрактов, которые волей-неволей придется выполнять. Он боится, что за те несколько месяцев, что он не сможет приехать за тобой, ты выйдешь замуж, а худшего он и представить себе не может.

Филипп величественно замолчал, с упоением наблюдая за тем, как обе девушки изумленно уставились на него.

— Так ты говоришь, что Джулия вовсе не отказывалась встречаться с отцом? — первой пришла в себя Пайла.

— Да. — Он заливисто засмеялся. — Так что, девочка моя, тебе не о чем беспокоиться. Разве не видишь, она готова разорвать меня на части.

— Филипп! Зачем вы это сделали? — Джулия сокрушенно качала головой.

— Хотел, чтобы мой самонадеянный и горячий братец спокойно лежал себе на больничной койке, думая, что девушка его мечты даже и не вспоминает о нем, и не порывался убежать к тебе.

Волна невыразимой радости буквально захлестнула ее.

— Когда я смогу его увидеть?

— Когда угодно. Сегодня, если хочешь.

— Вы серьезно или опять обманываете? — Джулия почувствовала, что умрет, если услышит, что весельчак доктор снова затеял какую-нибудь игру.

— На этот раз серьезно. Может быть, сначала поужинаем, а?