Окропление ядами - [9]

Шлепки волн с забортными воплями «гоработов» давно уже ментонеру до того самого неправильного, перевернутого месяца, но перечить романтично настроенному заместителю завсектора, нынешнему своему начальству, в силу привязанности к дисциплинарным привычкам, он не мог. Вздохнул лишь и безнадежно уставился в рыбное меню.

— Нет, Олга легкой водицею, сеновал духмяный, травы-медоносы, василечки — от то лепо! — не постеснялся разойтись во вкусах с дамочкой атаман.

Многим взгрустнулось.

— …а снега, когда Олга станет. Бубенцы. Хруст трескучий стоит, а в хате… э-эх, да к самовару шанежки. А березовым-то веничком…

Взгрустнулось абсолютно всем обедающим.

— А ни заказать ли по пятьдесят водочки? Гм, для поднятия боевого духа.

— Под лопстерюгу ее, голубу, только теплую подают… Нет уж, лучше перемочь, — атаман стоически отверг предложение растрогавшегося заведующего сектором, великодушно не воспользовавшись попустительством нарушению режима. — А шалашную репродукцию не кишивиму, — заступился за приятеля, — лучше вон ребятам поручите — потянут: в темноте за аборигенцев сойдут запросто.

— Не потягивать… — вздохнул полуфиоп-медаленосец и поставил в известность начальство о сложившихся неутешительных обстоятельствах, при этом музыкально переняв кое-что из хитповского наречия:

— В шилиши толька черны за приличны чиловик считать.

— Да, — подтвердил сказанное единоплеменник с уже обмотанным салфеткой, к вящему голубиному неудовольствию, ухом, — мой слишком белы — так говорить. — Погрустнел за компанию.

— Это не ты… не вы белые оба, — встрепенулся погруженный в бесперспективные поиски следов или робких упоминаний в меню отбивных, филе или хоть щуплых ребрышек ментонер, пробужденный, казалось, заковыристой идеей. — Это зубищи ваши антикариесные из пастей прямо выстреливают. В результате выходит демаскировка шалашей, а в интимных вопросах темнота — определяющий фактор неправового деяния. Ритуал, одним словом, без соблюдения которого, как против закона, не попрешь, — завершил с многоопытным видом делиться весьма сомнительного толка соображениями.

— Фикть ни лице. А видь у нис скичь чирмний гдись в тюмбички припидае.

— Скотча?

— Нета, бломастер в зелены цвета…

— …ни-ни, на таких напала!

— Думать наш совсем мал-мал знать? — недоверчиво, с выражением хитрости перемешенной с видимостью достоинства на лицах полуфиопы по очереди покачивали головами, подмигивали да иными средствами журили кишивого с ментонером.

— Что за «слишком белые» с зеленым фломастером? — начальство как всегда входило в курс событий, высказанных предположений да посеянных в умах идей с опозданием. Тут уж дамочка, кокетливо смущаясь, принялась терпеливо экс-координатору разъяснять истинное положение вещей, чуть ли ни на пальцах для наглядности представлять по ночной поре в шалашах происходящее.

— Вы, раз зубы не белый, давать сафари после обеда — наш место ваш будка лодка купаться? — Полуфиоп с голубем, давно лелеявший мечту натаскать птичку на летучую рыбешку, решил попытать удачу — переложить на чужие плечи опостылевшую работенку.

— Да, — поддержал инициативу товарищ, — расширять квалификаций.

— Не так просто шваброй крема размазывать…

— Наш уже уметь…

— …пол с ведра умывать.

— В этом деле ребята настоящие доки — доверять можно, — отрекомендовал полуфиопов юный конфедерат, то и дело ревниво поглядывающий на дамочку, все-то втолковывающую экс-координатору детальные подробности и, казалось, за столь неувлекательным занятием позабывшую о существовании прочих воздыхателей. — В одних рядах, можно сказать, начинали, пока оперативная работа ни призвала.

— Э-э-эх — не по возрасту взгрустнулось некогда отчисленному кадету при воспоминаниях о беззаботной юности.

— А-а, тогда другое дело, — атаман на сдаче зачета по натиранию «гоработов» особо не настаивал, — раз ребята не со слов с натиркой знакомы, так что ж…

— Тик би и гуторили, а скичь у дижюрний тюмбички, коли ште… — Кишивий перебросил полуфипам связку ключей. — Тик чти флиг вим в рутци.

— С солнцем осторожней, сегодня с моря особо яркие блики — ни под какими тентами не укроешься… хотя, вам-то что? Но, все равно, за буйки у меня — ни-ни! А то знаю: лыбиться лишь горазды, легкомыслы, — линька бы салагам, а не ответственную вахту.

— И «горбунов»… — юный конфедерат опять недовольно покосился в сторону экс-координатора, начинающего, вроде, вникать в суть разъясняемого, а посему пропустившего мимо ушей некорректное обращение в адрес отдыхающих. — Подконтрольных подопечных, двумя словами, при купании, чтоб не утопили, от шлюпок отгоняйте, а то цепляются за борта, поспевай лишь отпихивать, будто надувных цацек для потех недостаточно.

— Фикт, бинан пригуличны пригризли…

— Да не прогрызли — на солнцепеке слабину дал…

— Питиму и дил, шо пигризли. Ди ни вси идине — втопь соби и втопь.

— Не волнаватися, у мой разговора коротки! — Полуфиопу-медаленосцу решимости не занимать.

Другой полуфиоп, отличавшийся вполне мирными, орнитологическими наклонностями, в жесткости мер к шаловливым «гоработам» не отставал:

— Все нарушителя поклевати — не будет заплывати без концев концов!