Окраина - [96]
Пристыженный Отто побрел в контору госхоза к управляющему Странскому за ключами, но, чтоб сгладить унизительность такого поручения, он крикнул семье, окружившей гигантскую машину:
— Мне все равно надо к Странскому, за машину заплатить…
Дядя начал запрягать в лямки сына и племянника. Мать Франтишка вздохнула:
— Скажите, золовушка, что есть такого унизительного в переездах? Я так себя чувствую, будто раздеваюсь на улице…
Но французская тетка уже вся горит в чемоданной лихорадке и отвечает отрывисто:
— Это у вас после Судет. Я тоже ревела, как во Францию уезжала.
Дядя в азарте носится по квартире, которая постепенно пустеет. Роже с Франтишком, наподобие ослов запряженные в лямки, перетаскивают шкафы, сундук, ящики… Тетка придерживает вещи, чтоб не перевернулись, временами испуганно вскрикивая; зато, когда все кончается хорошо, когда шкаф или сундук прочно устанавливается на дне кузова, она весело хлопает своей красной полной рукой парней по спине — да так, что чуть с ног не сбивает.
Опасения матери оказались излишни. Кроме Псотки, никто не глазеет на погрузку их добра. А Псотка складывает в коробки старые игрушки, заворачивает в газеты пожелтевшие застекленные фотографии и, разглядывая молодые, такие решительные лица под пыльными стеклами, горько плачет.
В Уезде привыкли к переселениям. Тут закончилось строительство еще нескольких коттеджей госхоза, там какой-нибудь бывший поденщик выглядывает в щель между ларями, погруженными на подводу, и вид у него такой, будто никогда раньше не ломал он шапки перед старостой, не стащил в жизни ни одного мешка картошки, ни одной курицы, утки или там гуся…
— Не реви, Псотка, — окликает старую доярку французская тетка. — Ревешь, будто в Америку уезжают. А ведь и там еще не конец света.
— Знаю, — всхлипывает та. — Не такая уж я дура…
В полупустом помещении голоса обеих женщин отдаются до странности гулко. В дверях появились Франтишек и Роже; они шумно дышат, и тетка — прежде чем дядя, размещающий мебель в кузове, замечает, что они стоят без дела, — тетка подошла к ним и положила обоим руки на плечи:
— Не забывайте, мальчики, где вас матери родили. Ты, — она обернулась к Роже, — ты уже два года живешь в новом доме. А в твой кабинет, — это относится к Франтишку, — рабочие будут стучаться, разрешите, мол, войти. К этому легко привыкают.
Псотка зачем-то стирает пыль с одной фотографии под стеклом. На снимке группа скотниц под деревянной галерейкой. Постукивая пальцем по фотографии, старуха бормочет:
— А мне это на всю жизнь запомнилось… Псота говорит — это как чума, как неизлечимая хвороба вроде его сухотки… Псота — батрак, а порой говорит, что тебе Иисус Христос… — Доверительно наклоняясь к тетке, Псотка шепчет ей на ухо: — С каждым днем он все больше и больше похож на Христа! Ночью, как выхожу по нужде да посвечу на него фонариком, прямо на коленки хочется перед ним упасть. Прикован он к постели, как к кресту…
Дядя бранится, что при таком темпе они и до Судного дня не переедут, но никто его не слушает. Квартира без мебели кажется теснее, будто съежилась. Черная, жирная пашня за решетками окошек морем разлилась вокруг Жидова двора. Покинутый почти всеми жителями, он напоминает корабль. На голых стенах — печать запустения. Идет ко дну корабль батраков, провожаемый женскими слезами и дядиной бранью. Брань, правда, адресована Франтишку и Роже, но все же впечатляет. Впрочем, так и должно быть.
Но вот все погружено, и остается удивляться, что одного грузовика хватило на все имущество семьи. Но дело еще не так печально: ведь часть мебели хранится в бывшей пивоварне! Надо съездить за ней, потом сделать последний рейс в Жидов двор — за углем, дровами, картошкой, за клетками с кроликами и тому подобным. Поэтому, разгружая первый груз, вещи ставят и кладут как попало — так удобнее и быстрее. Тем более шофер намекает, что хотел бы пораньше освободиться. Но вот он собрался ехать к пивоварне, и все бросились к машине. Что едут Франтишек, Роже и даже дядя — понятно, но зачем лезут в грузовик и мать Франтишка, и тетя, и Псотка? Дядя едва удерживается, чтоб не спихнуть их с машины.
— Только под ногами болтаться будете, а тут работа стоит!
— Да я ни разу там не бывала с тех самых пор, как там наша мебель! — защищается мать Франтишка.
— Ну а теперь уж вроде поздновато, — бросает дядя и с оскорбленным видом лезет в кабину.
— Никаких бы слез не хватило смотреть, до чего мы докатились, — объясняет мать Франтишка, почему она ни разу не ходила взглянуть на мебель. — Как бы там чего не сгнило за столько-то времени! Впрочем, хотя бы и сгнило — давно я отвыкла и от буфета, и от швейной машинки. Это мое приданое было, и воображала я, что бог весть как богата…
Отец ждет перед открытой дверью в варню, довольный собой: исполнил задание и дяде его больше не в чем упрекнуть. Растроганный, он шепнул сыну:
— Сколько ж тебе было, когда мы перевозили сюда вещички на тракторе, от квардианов-то?
Кроме тетки и Франтишка, никто не замечает, что Отто под хмельком. Любителям выпить уже нет нужды с нетерпением ждать новой партии фиников: спиртного в продаже сколько угодно. Правда, не высших марок, зато дешевого. Франтишек долго считал в уме и наконец неуверенно ответил отцу:
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.
Добрый всем день, меня зовут Джон. Просто Джон, в новом мире необходимость в фамилиях пропала, да и если вы встретите кого-то с таким же именем, как у вас, и вам это не понравится, то никто не запрещает его убить. Тут меня даже прозвали самим Дракулой, что забавно, если учесть один старый фильм и фамилию нашего новоиспеченного Бога. Но речь не об этом. Сегодня я хотел бы поделиться с вами своими сочными, полными красок приключениями в этом прекрасном новом мире. Ну, не то, чтобы прекрасном, но скоро вы и сами обо всем узнаете.Работа первая *_*, если заметите какие либо ошибки, то буду рад, если вы о них отпишитесь.
В однотомник избранной прозы одного из крупных писателей ГДР, мастера короткого жанра Иоахима Новотного включены рассказы и повести, написанные за последние 10—15 лет. В них автор рассказывает о проблемах ГДР сегодняшнего дня. Однако прошлое по-прежнему играет важную роль в жизни героев Новотного, поэтому тема минувшей войны звучит в большинстве его произведений.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.