Окраина - [7]

. В Прагу приезжает генерал Эйзенхауэр. По классу ходит листок. Пусть подпишутся те, кто пойдет встречать его; это будет поздно вечером. Франтишек прикидывает время — ничего у него не получается. Он не знает, когда отходят вечерние пригородные поезда — поезда теперь вообще плохо ходят. Юные энтузиасты передают список классной руководительнице — в списке нет фамилии Франтишка. В диалоге с классной руководительницей Франтишка охватывает паника.

— Я… я не знаю, как тогда доберусь домой…

— Но вы не один живете за городом.

(За городом живут еще: Вытасил — сын владельца пекарни, Веселый — сын управляющего государственным имением, Зима — сын генштабиста.)

— Что ж, отлично, больше времени останется вам на приготовление уроков…

Класс корчится от смеха. До чего запутанная ситуация, а ведь сначала все было так просто… Франтишек стоит как дурачок. В отличие от других, от всех этих славных, веселых мальчишек и девчонок, он воспринимает выканье учительницы в лучшем случае как дикую нелепость, в худшем — как особо рафинированную форму насмешки. Еще немного, и у него — для спасения ситуации, для успокоения класса — сорвалось бы: ладно, чего там, я не взрослый, чтоб со мной на вы… Но он не совсем уверен, что это самый верный способ пресечь насмешки, а заодно подтвердить свою принадлежность к нации Хельчицкого{16}и верность Бенешу, который — как Франтишек узнал недавно на собрании в кинотеатре — сделал для него так много, так много, что он, Франтишек, становится все бо́льшим и бо́льшим должником сего великого кредитора. И он предпочитает молча сесть на место и сложить книги в портфель, тем более что как раз звонок. И думает Франтишек теперь только о том, как через два-три часа будет плавать в лодке из барреля, которую даст ему Йирка Чермак, по мирной глади лягушачьего пруда в своей деревне. Но прежде ему, конечно, придется пройти сквозь строй одноклассников, готовых встречать генерала Эйзенхауэра, и чувствовать на спине взгляды «правильных» учеников и классной руководительницы, которая скоро, очень скоро потребует от него справку о том, что он участвовал в праздновании Первого мая у себя в деревне. Впрочем, легко сказать «скоро», говоря о прошлом. Быть может, это рассуждение справедливо и в отношении классной руководительницы, но она действительно довольно быстро сориентировалась в то сложное время.

Возможно, ее любовь к музыке была причиной того, что позднее она стала начинать свои уроки математики хоровым пением «Сулико» вместо прежних песенок о том, как «далек путь до Типперери» и что «мой милый далеко за океаном». Очень «современная» учительница, умеет увлечь учеников. Впрочем, это решительно не распространяется на Франтишка, который интересует нас в первую очередь и который, помимо математики и физики, очень любит, например, географию. Здесь, вероятно, сказывается влияние приключенческих книжонок; он владеет ими совместно с Йиркой Чермаком, их у него полный отцовский чемодан, хранящийся на чердаке. Возможно, именно поэтому Франтишек так замечательно описывает Африку (в те поры она еще делилась на шесть частей: Атласские земли, Берберия, Французская Экваториальная…) и столь увлекательно рассказывает про Анды, словно прожил там всю свою коротенькую жизнь. В этом он немножко походит на живописца пана Шкаха из их деревни: рисуя Старое шоссе, тот никогда не помещает на картине кучи старых кастрюль, банок, прогоревших дымовых труб, заменяя эти детали пейзажа овечками. Франтишек прекрасно изучил Анды по Скалке — единственной возвышенности в окрестностях деревни, поднимающейся на несколько метров над уровнем свекловичных, ячменных, пшеничных и ржаных полей; а сколько ей присваивалось названий! Уаскаран, Невада, Гуандон, Чахрараян… Любовь к географии вскоре ввергла Франтишка в весьма неприятную историю. Тут, конечно, сыграли роль и те книжонки, что он читает и, одержимый духом авантюризма, по маршрутам которых непрестанно странствует. Разбудите его в полночь и попросите начертить путь от их церквушки с низенькой башенкой к золотым приискам возле Кейптауна — он, не колеблясь, моментально изобразит вам все на карте. Или просто вынет ее из своего портфеля, где хранятся если не сотни, то десятки подобных чертежей. Однако ничего такого не случалось, а случилось нечто совершенно другое, абсурдное и неожиданное. Прежде, в дешевых романах, в таких случаях употреблялось выражение «как гром среди ясного неба». У его соседа по парте (часовой и ювелирный магазин) пропали деньги, несколько сотен — сумма по тем времена огромная, невероятная в руках мальчишки. Следствие, ведомое классной руководительницей, ни к чему не привело. Как ни странно, у нее не возникло, в сущности, единственно логичного вопроса: откуда у мальчика столько денег? На такие деньги можно купить часы — но для сына торговца часами в этом, пожалуй, нет надобности, или костюм — но ребятам такого возраста костюмы покупаются обычно родителями или по крайней мере в присутствии родителей. Когда детективные способности классной руководительницы казались уже исчерпанными до дна, с парты поднялся Зима (генеральный штаб), подошел к кафедре и что-то шепнул на ухо любимому и столь «современному» педагогу.