Окопов. Счастье на предъявителя - [92]
С поднятым воротником плаща, понурив голову, он тащился неизвестно куда под дождем, и не заметил, как сгустились вечерние сумерки и зажглись фонари. Увидев крытую автобусную остановку, зашел под навес, сел на скамейку, вытянул ноги, откинул назад голову, закрыл глаза. Устал. Смертельно устал. Главное, он не имел никакого представления, куда сейчас идти, где переночевать и, в конце концов, где хоть немного привести себя в порядок для завтрашнего дня. Без документов и почти без денег, коих осталось всего тысяча восемьсот восемьдесят пять рублей.
Кто-то подошел. Открыв глаза, увидел перед собой девочку лет четырнадцати, в желтой куртке с накинутым капюшоном и зонтиком в руке. Она протягивала ему маленький листочек.
– Сдаются квартиры, посуточно, – сказала она и сунула ему в руку листок, развернулась, пошла дальше.
На листке компьютерным шрифтом напечатано: «Сдаются квартиры. Посуточно. 500 р. в сутки. Документов не требуется», ниже указан адрес. Как это кстати! Николай Анатольевич вскочил, бросился догонять девочку.
Девочка молча проводила его с километр на небольшую неопрятную улочку и указала пальцем на последний дом в тупике.
– Вход с того торца, – сказала она, останавливаясь. – Спросите тетю Галю.
Девочка повернула обратно, а он двинулся к дому. Одноэтажный домишко в два подъезда с полумансардой, с грязными стенами и облупленной местами штукатуркой, выглядел заброшенным. Заколоченная дверь в первом подъезде, куча мусора на углу, разодранный диван в палисаднике. Из всех окон свет горел только в одном, на первом этаже в дальнем конце дома. Кнопки звонка не было. На стук за дверью послышалось кряхтенье, шаркающие шаги и невнятное бормотание. Дверь открыла тетка в замызганном халате, с красным одутловатым лицом и заплаканными заплывшими глазками, с жидкими волосами, собранными в хвостик, с рыхлым, бесформенным телом и опухшими ногами. Трудно сказать, сколько ей лет. На вид, так за шестьдесят. А судя по отсутствию морщин, должно быть меньше.
– Чего тебе? – спросила она осипшим голосом, пытаясь разглядеть гостя в темноте улицы.
– Здравствуйте, мне нужна тетя Галя, – ответил Николай Анатольевич, поморщившись от кисловатого запаха, пробивавшегося изнутри.
– Ну я Галя. Ты на счет комнат? Проходи.
Она развернулась и пошла во внутрь. Николай Анатольевич за ней. Темный коридор с крутой лестницей на мансарду, открытая дверь в ванную, освещаемую только светом пламени, пробивавшимся сквозь решетку топливника котелка отопления, кухня в полумраке света с улицы, из которой и доносился этот отвратительный кислый запах, и, наконец, освещенная комната хозяйки. Там самой ценной вещью был новый телевизор на тумбочке, еще с заводскими наклейками. Все остальное убого. Линялые, драные обои со множеством наклеенных в беспорядке фотографий из журналов. Вытертый ковер, посеревший от грязи. Покосившийся шкаф. Разложенный диван со скомканным одеялом и подушкой. Продавленное кресло, перед которым стояла табуретка, служившая столиком. На табуретке: початая бутылка водки, зеленый фужер с позолотой, полукольцо копченой колбасы, которую, похоже, ели с двух сторон, не отрезая, а так, откусывая, да стеклянная баночка полная окурков. Тетка, кряхтя и охая, уселась в кресло, налила себе половину фужера водки, махом заглотнула, занюхала колбасой и вперлась в телевизор.
– Он все-таки ее бросил! – плаксиво сообщила она, вытирая слезы, показывая пальцем на экран. – Негодяй! Ушел к этой стерве, а ее бросил беременную. Бедняжка! Без денег и без дома. Как она теперь?
Телевизор показывал какой-то сериал, который так растрогал эту забулдыжку. «Я тоже без денег и без дома, – подумал Николай Анатольевич. – Но обо мне слез никто не льет. Правда, я и не беременный… пока».
– Я на счет квартиры, – он напомнил хозяйке о своем присутствии.
– Что, на счет квартиры? Давай пятьсот рублей и живи сутки, – сказала она, не отрывая взгляда от экрана.
– Хотелось посмотреть.
– Чего смотреть? Две комнаты наверху. Туалет с душем тама. Только бойлер включить надо. Все чистенько. Берешь?
Вариантов не было. Поэтому сказал:
– Беру.
– На сколько берешь?
– До утра.
– Я до утра не сдаю. Я сдаю на сутки. Так что платишь не за «до утра», а за сутки. А потома хоть через час съезжай.
– Хорошо. Согласен.
– Денежки давай. И учти. Ровно сутки. Сейчас семь. Завтра после семи платишь еще пятьсот. И так далее. Понятно?
– Понятно, – ответил он, протягивая деньги. – Ключи.
– Тама наверху, в двери торчат.
Николай Анатольевич вышел из комнаты, а хозяйка крикнула ему вслед:
– Если хошь, чтобы тепло было, спускайся каждый час, угля в котелок подкидывай!
Он поднялся по скрипучей лестнице, открыл дверь, в которую упирались ступеньки, долго на ощупь искал выключатель. Сразу за дверью небольшой тамбур, вроде прихожей, с дверьми в туалет и в комнату. За этой комнатой еще одна, смежная, чуть просторнее. Небольшие комнаты казались еще меньше из-за скошенных мансардных потолков. Окна низко, почти у самого пола. Неожиданно, здесь было чисто. Лишь немного воняло кислым снизу. Складывалось впечатление, что в этой мансарде раньше жила другая семья, которая недавно съехала, оставив после себя кое-что из мебели. В первой комнате стоял простой стол и два стула. Во второй – двуспальная металлическая кровать, покрытая синим солдатским одеялом, на котором лежали две подушки и сложенные простыни, тумбочка в углу, два табурета и вешалка с крючками на стене. Из удобств только электрический чайник да приемник радиоточки на стене. В тумбочке – по паре тарелок со стаканами, несколько ложек с вилками и консервный нож со штопором. В туалете, кроме унитаза – крошечный умывальник с небольшим зеркалом над ним, душевой поддон за клеенчатой занавеской, да потертый электрический бойлер для нагрева воды. Мыла не нашел. Вместо туалетной бумаги – газета.
Остросюжетный роман, описывающий яркую и трагическую судьбу уральской художницы. Не сумев отстоять своё чувство в юности, она пытается наверстать упущенное спустя десять лет и тем самым совершает ужасную ошибку, запуская цепь трагических событий, которые не только разрушают её жизнь, но и уносят жизни тех, кого она любила. Когда ты выбираешь между двумя мужчинами – сильными и нежными, будь осторожна. Под покровом нежности может спать Дракон. Если ты его приручишь – не вздумай его бросать. Проснувшись и разозлившись, он может ждать годами и копить внутри себя яростный огонь.
Каждый раз, когда на очередном ухабе безжалостная железяка, то ли забытая кем-то в багажнике старого драндулета, то ли специально оставленная с целью «чтобы жизнь медом не казалась», бесцеремонно впивалась Виктории прямо под ребра, та готова была поклясться кому угодно и на чём придётся, что если и на этот раз получится выпутаться из неприятностей, впредь – никаких журналистских расследований и чужих проблем! Своя рубашка, или если хотите – свои ребра, как говорится, ближе к собственной персоне. «Но каковы наглецы, – в следующий же момент сбивалась с пути праведного своевольная журналистская мысль, – слабую женщину прямо средь бела дня почитай в самом центре Москвы да в грязный вонючий багажник! И ладно бы еще в какой-нибудь «лексус» или «ренж ровер», где хоть лежать можно не в позе эмбриона и дышать не через раз, а то в добитые «жигули», которые того и гляди развалятся на очередной кочке.
«Прэтти вумен по-русски, или Лабиринт одной судьбы» Лидии Беттакки — это остросюжетный женский роман о неожиданных поворотах судьбы, взлетах и падениях, о внезапных потрясениях и счастливых случайностях. Света — обычная девушка, которой выпало жить в тяжелые 90-е. Из-за безысходности и болезни матери она решается на отчаянный шаг — становится девушкой легкого поведения. И кто бы мог подумать, что в хмурое время переворотов могут происходить чудеса? И что древнейшая профессия на земле подарит девушке мужчину ее мечты, солнечную Италию и простое женское счастье? Но с настоящей любовью приходят и новые серьезные испытания.
Маша хотела всего и сразу. Она с детства мечтала блистать на публике, грезила о роскошной жизни с богатым и знаменитым мужем. Ведь она молода и красива. Мужчины просто обязаны предоставить ей все это. Надо только познакомиться с какой-нибудь звездой, а там уж она приберет ее к рукам. И девушка начала действовать. Только первый опыт кончился… бедой. Спасая свою жизнь, Маша убила человека – известного продюсера и отъявленного мерзавца. И теперь вынуждена скрываться. Но при этом она не оставила попыток завоевать богатого и знаменитого.
Словно зачарованная, девушка провела кончиком указательного пальца по деревянной раме, обрамлявшей зеркало. На губах ее застыла мечтательная улыбка. Вдруг гладкая зеркальная поверхность пошла кругами, будто кто-то невидимый бросил камень в воду. В смятении Рэйчел хотела было отдернуть руку, но незримая сила крепко держала ее, не позволяя сдвинуться с места или отступить. С какой бы силой она ни тянула, рука не отрывалась от рамы. Первый испуг сменился паникой, которая подобно лавине захлестнула ее, когда, глядя на свое отражение в зеркале, она заметила, что оно постепенно бледнеет, уступая место чьей-то тени.