«Динь, динь, динь» – динамики гулко разнесли вызов электронного ксилофона по полупустому залу аэропорта. Приятный женский голос, несколько гнусавя, как будто с заложенным носом, мило известил: «Пассажирам рейса двадцать два девятнадцать, Москва-Калининград… Выдача багажа осуществляется на стойке два бэ, в правом крыле аэропорта».
«Спасибо. У меня все с собой», – послышался голос мужчины в светло-бежевом плаще, остановившимся посреди зала. Он огляделся, закрыл глаза, запрокинул голову назад, с шумом выдохнул и произнес: «Вот я и дома».
Звали мужчину Николай Анатольевич Окопов. На вид, лет сорок, хотя по паспорту – тридцать четыре. Чуть выше среднего роста, шатен, уже с посеребренными висками, средней комплекции, немного сухощав, светлые карие с зеленоватым оттенком глаза, небольшой, слегка вздернутый нос, подбородок с ямочкой, которая обозначала, скорее, наличие воли, чем качеств мужика-самца, укладывающего женщин на лопатки за пару минут или пару фраз. Его нельзя назвать ни смуглым, ни бледным. Верхняя часть лица, ото лба до носа, более темная от загара. А вот нижняя – от верхней губы до кадыка, бледная, даже иссине бледная. Так бывает, когда мужчина очень долго носит густую бороду, а затем сбривает.
«Во б….!» – негромко выругался Николай Анатольевич, увидев свое отражение в стекле. Из-под воротника новенького плаща торчала магазинная бирка с крупной надписью черным фломастером: «1199 у.е.». «Эк меня оценили! Прям, как у Шифрина в монологе про Золушку, – с усмешкой подумал он. – И как еще интимных услуг никто не потребовал? Хотя…, за такую цену?… Я б за себя столько не дал». Он сорвал бирку и бросил в мусорку. Не права бирка. Николай Анатольевич стоил много и много дороже. Достаточно сказать, он входил в двадцатку официально состоятельнейших людей Калининграда. Он, даже, четыре года назад находился на первом месте среди самых завидных женихов этого города, но уступил пальму первенства по причине женитьбы. За душой у него имелось состояньице, исчисляемое семизначным числом во все тех же условных единицах. Правда, заводов, газет, пароходов не имел. Владел крупнейшей в области транспортной компанией с обширным автопарком большегрузных фур, логистическим центром со складами, терминалами, сервисом, стоянками и прочим сопутствующим, имел магазинов штук пять и пару зданий бизнес центров, которые сдавал в аренду, да еще по мелочи, вроде деревообрабатывающего цеха. Скажу больше, он находился в шаге от того, чтобы ворваться в пятерку самых богатых людей этой области, так как нашел, не побоюсь этого слова, клад. Не просто нашел, а уже добыл и вывез. Но об этом чуть позже. А так, с первого взгляда и не скажешь, мужик, как мужик. Обычный. Ничего особенного. Кроме богатств Николай Анатольевич имел еще и другое, не менее ценное. Красавица жена Светланка, на зависть всем коллегам бизнесменам, скромная, заботливая, ласковая, великолепная хозяйка, которую он не видел уже восемь с половиной месяцев и которая сейчас ждала его в их просторном особняке на берегу озера в одном из самых престижных районов города. Так что, не стоит судить о людях по ярлыкам.
Николай Анатольевич переложил из правой руки в левую пухлый, слегка потертый портфель рыжей кожи и направился к выходу. «Динь, динь, динь» – снова мелодично пропели динамики, и тот же приятный, слегка гнусавый голос сообщил: «Встречающих пассажиров. Рейс четырнадцать семнадцать, Минск – Калининград, отложен на неопределенное время в связи со штормовым предупреждением». После секундной паузы вновь раздалось: «Динь, динь, динь. Вылеты рейсов двенадцать семнадцать, Калининград – Санкт Петербург, и одиннадцать ноль девять, Калининград – Краснодар, задерживаются на неопределенное время в связи со штормовым предупреждением. Информация о вылете будет сообщена позднее». В зале кто-то громко выругался, послышался шлепок чемоданов об пол, а настроение Николая Анатольевича еще более улучшилось. Он улыбнулся и негромко сказал сам себе: «Везет же мне! Успел проскочить до шторма!».
На стоянке машин рядом со зданием аэропорта немноголюдно. К нему тут же подскочили несколько человек, по очереди предлагая такси до города всего за триста пятьдесят рублей. Не нужно ему такси. У него своя машина с шофером Степаном, которую он и высматривал по сторонам. Странно, но черного Лексуса внедорожника поблизости нигде не видно. Он посмотрел на часы. Без четверти семь. Это время как-то не вязалось со временем суток в этот сезон. Еще светло. Так и есть. Забыл перевести часы. На большом табло над входом аэропорта значилось «15.47, 5 ноября 2004 года, + 07 градусов по Цельсию». Он перевел свои часы назад и достал телефон-раскладушку. Трубка молчала абсолютно. Еще делая пересадку в Москве, пытаясь позвонить, обнаружил, что телефон не подает признаков жизни. Нет, заряд в нем был, экран светился, но делать звонки категорически отказывался. Даже не раздавался голос: «На вашем телефоне не достаточно средств». Хотя, их там должно быть достаточно, даже сверх того. И все равно молчание.
