Окопов. Счастье на предъявителя - [90]
– Ты совсем…………….. – он на одном дыхании разразился длинным и очень выразительным ругательством, которому научился у артельщиков. – Что, суки?! Сговорились?! Меня не было здесь девять месяцев! А тут какая-то хрень происходит! Кто-то присвоил мое имущество! Думаете, я с этим не разберусь!? – он с яростью погрозил пальцем. – Я разберусь! Обязательно разберусь! Так вот знай, ты, блядь сисястая! Вылетишь из этого магазина к ебене матери! Не будет тебе аренды! Я обещаю!
Он еще постоял, грозя пальцем, не зная, что сказать, затем развернулся и двинулся опять к двери.
– Обещает он! Я сейчас милицию вызову! – истерично прокричала Софья Михайловна вдогонку, хватаясь за сердце. – Я тебя…
Чего «она его» Николай Анатольевич не услышал, так как за ним уже закрылась дверь.
Он быстрым шагом пошел прочь от магазина, так как знал, через несколько минут там будет вневедомственная охрана с которой, по вполне понятным причинам, он не горел желанием встретиться. После высказанных гадостей этой дуре, Софье Михайловне, на душе немного полегчало. И это несмотря на то, что он от нее узнал. Все его пять магазинов и два бизнесцентра были оформлены на его фирму «Рент ОНА». Поэтому с большой долей вероятности можно было полагать, что не только этот магазин, но и остальные поменяли своего собственника. Данное обстоятельство, хоть было и неприятным, не сильно его волновало, а лишь разозлило. Все-таки он не последний человек в этом городе. Есть связи. Поэтому в том, что восстановит все права на свое имущество, у него не было никаких сомнений.
Его поразило поведение Софьи Михайловны. Оказывается, она была высокая, гораздо выше его. А ведь раньше не казалась такой. При нем Софья Михайловна все время заискивающе улыбалась, слегка втягивала голову в плечи, была милая и предупредительная. Сейчас – надменный взгляд свысока, брезгливая улыбка, пренебрежительный тон. И этот вопрос о Монте-Карло. Прям как в той газетенке. Чтоб ей сгореть! По всей видимости, она поверила написанному там бреду. «Интересно, она одна такая, или еще кто поверил?» – подумал он и, вдруг, вспомнил свое жалкое отражение в витрине магазина. «Стоп! А как ей было не поверить, когда я сам заявился в таком виде? Самому противно. Не удивительно, что охранники меня сегодня никуда не впустили. Вот же ш болван! Надо было первым делом привести себя в порядок». Сделав такой вывод, Николай Анатольевич твердо решил, что таким он больше никуда не пойдет. От этого будет только хуже. Так что, срочно домой приводить себя в порядок! Ведь у него есть еще дом, вернее квартира, весьма просторная, в которой он жил холостяком, а потом со Светланой, пока не переехали в новый особняк. Перед отъездом квартиру заложил банку. Однако это не является препятствием проживания там.
Его намерение отложить визит в порт до утра подкрепил еще и начавшийся моросящий дождик, освеживший засохшую грязь на плаще, которая, намокнув, стала еще заметнее. До своей старой квартиры он добирался, опять же, пешком.
Ключей у него не было. Однако этажом ниже жил Степан Степанович, владелец строительной фирмы, мужик хозяйственный и рукастый, у которого, когда ни попроси, всегда найдется нужный инструмент.
– Николай!?… Ты!? Что с тобой случилось!? – с изумлением спросил Степан Степанович через открытую дверь, вытирая о пузо, прикрытое фартуком, испачканные в муке руки.
– Долго рассказывать, – ответил Николай Анатольевич, несколько сконфуженный своим видом. – Степаныч, мне надо попасть к себе. Я ключи потерял. Поможешь дверь вскрыть?
– Вскрыть? Так там живут.
– Как живут?! Кто?
– Молодой какой-то, с девкой. Его, вроде, Дима зовут. Борзый такой. Никогда ни здрасте, ни до свидания. В начале сентября вселились.
Эти слова донеслись до Николая Анатольевича уже вдогонку, когда он взбегал по лестнице.
– Анатолич, а ты че, ничего не знал?… – прокричал сосед на весь подъезд. – Во дела! – внизу хлопнула дверь.
На звонок открыла очень молодая особа невысокого роста в розовом кокетливом халатике, с намотанным полотенцем на голове. Ну прям куколка.
– Какого хрена вы делаете в моей квартире? – спросил он грозно девицу.
Та и бровью не повела. Она развернулась и, прокричав: «Димусик, это тебя!» – скрылась на кухне, оставив входную дверь открытой. Николай Анатольевич зашел. В прихожей ничего не изменилось со времени, как они с женой отсюда съехали. Та же мебель, те же картины. Открылась дверь гостиной и появился очень высокий, широкоплечий, атлетического вида молодой человек, на вид, лет двадцати пяти, в белом махровом халате до пола, какие обычно выдают в гостиницах, и с сеточкой на голове, чтобы прическа не сбилась. Его лицо показалось знакомым.
– А-а-а, Николай Анатольевич, хорошо, что заглянули! – сходу начал юный верзила. – А то мы уже собрались на вас в розыск подавать.
– При чем здесь розыск?! – возмутился Николай Анатольевич. – Что вы делаете в моей квартире?
– Как видите, живу, – ничуть не смутившись, ответил верзила.
– На каком основании?!
– На том основании, что эта квартира теперь принадлежит мне. Я ее купил.
– Купили!? Интересно, у кого это? Я ее не продавал.
Каждый раз, когда на очередном ухабе безжалостная железяка, то ли забытая кем-то в багажнике старого драндулета, то ли специально оставленная с целью «чтобы жизнь медом не казалась», бесцеремонно впивалась Виктории прямо под ребра, та готова была поклясться кому угодно и на чём придётся, что если и на этот раз получится выпутаться из неприятностей, впредь – никаких журналистских расследований и чужих проблем! Своя рубашка, или если хотите – свои ребра, как говорится, ближе к собственной персоне. «Но каковы наглецы, – в следующий же момент сбивалась с пути праведного своевольная журналистская мысль, – слабую женщину прямо средь бела дня почитай в самом центре Москвы да в грязный вонючий багажник! И ладно бы еще в какой-нибудь «лексус» или «ренж ровер», где хоть лежать можно не в позе эмбриона и дышать не через раз, а то в добитые «жигули», которые того и гляди развалятся на очередной кочке.
Поезд мчался стремительно, унося Веру из душной и шумной Москвы. Позади осталась долгая зима, тяжелые, холодные годы одиночества, а впереди – горячее лето, полное тайн, смеха и слез, искрящегося света, цветов и росы. Там вдалеке, среди извилистых троп и зеленоглазых ветвей, девушку ждет тот единственный – мужчина, способный исцелить ее израненную душу. Там Вере суждено обрести друзей, истинную любовь и новую жизнь.
«Прэтти вумен по-русски, или Лабиринт одной судьбы» Лидии Беттакки — это остросюжетный женский роман о неожиданных поворотах судьбы, взлетах и падениях, о внезапных потрясениях и счастливых случайностях. Света — обычная девушка, которой выпало жить в тяжелые 90-е. Из-за безысходности и болезни матери она решается на отчаянный шаг — становится девушкой легкого поведения. И кто бы мог подумать, что в хмурое время переворотов могут происходить чудеса? И что древнейшая профессия на земле подарит девушке мужчину ее мечты, солнечную Италию и простое женское счастье? Но с настоящей любовью приходят и новые серьезные испытания.
Маша хотела всего и сразу. Она с детства мечтала блистать на публике, грезила о роскошной жизни с богатым и знаменитым мужем. Ведь она молода и красива. Мужчины просто обязаны предоставить ей все это. Надо только познакомиться с какой-нибудь звездой, а там уж она приберет ее к рукам. И девушка начала действовать. Только первый опыт кончился… бедой. Спасая свою жизнь, Маша убила человека – известного продюсера и отъявленного мерзавца. И теперь вынуждена скрываться. Но при этом она не оставила попыток завоевать богатого и знаменитого.
Словно зачарованная, девушка провела кончиком указательного пальца по деревянной раме, обрамлявшей зеркало. На губах ее застыла мечтательная улыбка. Вдруг гладкая зеркальная поверхность пошла кругами, будто кто-то невидимый бросил камень в воду. В смятении Рэйчел хотела было отдернуть руку, но незримая сила крепко держала ее, не позволяя сдвинуться с места или отступить. С какой бы силой она ни тянула, рука не отрывалась от рамы. Первый испуг сменился паникой, которая подобно лавине захлестнула ее, когда, глядя на свое отражение в зеркале, она заметила, что оно постепенно бледнеет, уступая место чьей-то тени.