Охота - [16]

Зато ему прилетело. Как раз туда, где нет щита, в правый бок. В кирасу. Удар был хороший, били с не очень большой дистанции, слава Богу, броню не пробили, но… Саблину нужно было отползти, чтобы ещё раз не получить в тот же бок, а отползать нельзя, тогда стрелять будут в бок Сашке. И повернуться лицом к этому стрелку нельзя, тогда тот, за которым он охотился, будет его спокойно расстреливать. Аким наобум, просто в ту строну, откуда прилетела пуля, выпустил гранату из подствольника.

Глупость, зря потрачена граната, он сам это понимал, но больше ничего в этой ситуации не придумал.

А пулемёт не умолкал, и Сашка тоже:

— Саблин, так тебя раз этак, ищи вёсла, иначе каюк нам.

А как искать? Ему не встать даже.

— Иди к машине сгоревшей, там, может, вёсла есть!

— Справа по тебе бить будут, — кричит Саблин. — Пролезла где-то сволочь.

— Чёрт с ним, — отвечает пулемётчик, — я справлюсь, готовь лодку.

— А лента?

— Я сам, ищи весла или мотор!

Аким вскочил в рост, выстрелил вправо раз, другой и стал пятиться к пулемёту, прикрываясь щитом и ожидая ответного выстрела. Но на сей раз пули прилетели с другой стороны. Хорошо, что обе в край щита залетели. Да, эти бородатые твари воевать умели. Одна из пуль, зацепив щит, оставила глубокую вмятину в левом «бедре». Если дикари подойдут ещё ближе, следующие пули броню начнут пробивать.

Глава 7

— Есть первый, — сообщает радостно Каштенков после длинной очереди. — Вычислил я его, урода.

— Убил? — Радуется за товарища Саблин.

Он уже добрался до сгоревшей машины, лез в кузов.

— Ногу оторвал бородатому. — Смеётся Сашка. — Как думаешь, теперь его свои добьют?

— Может, и сожрут, кто их знает, — ответил Саблин.

Аким влез в кузов, кабина с баком сгорела полностью, а вот кузов не весь, он тоже горел, там были обгорелые китайцы, в основном дети, но и солдат один был. Тряпки и вещи не сгорели из-за дождей, всё было мокрое. На дне кузова стояла вода, вот огонь и не занялся. Там, в углу, у борта, он нашёл мотор, хороший мотор, совсем новый, мощный, только вот топлива в нём не было ни капли, там же были и вёсла.

— Весла есть, — сказал Саблин, вытягивая вёсла из кузова.

Прямо в обгорелый борт рядом с ним ударили две пули. Аким присел, стараясь понять, откуда стреляли. А пулемёт в этот момент стих.

— Александр, весла, говорю, нашёл. — Повторил Саблин.

— Готовь лодку, Аким, готовь лодку, — вдруг как-то странно сказал Каштенков.

— Саня, лента кончилась?

— Последнюю ставлю, — сообщил пулемётчик, но его голос всё ещё был не таким, как обычно.

Аким бегом спускался к лодке, он собирался столкнуть её на воду, так как она была почти на земле. Но этот Сашкин голос…

— Саня, ты как? — Решил уточнить он.

— Ранен, — сухо ответил Каштенков.

— Саня, куда? — Саблин бросил весла, повернул обратно.

Больше всего на свете сейчас Аким боялся потерять своего товарища, больше всего на свете! Сейчас это болтливый человек, склонившийся над прицелом пулемёта, был для него всем миром, и больше никого не было под этим ярким солнцем, никого вокруг, кроме свирепых степных тварей с чёрными бородами.

— Саня, я к тебе, — произнёс Саблин и стал карабкаться наверх.

— Аким, готовь лодку, слышишь, — заорал Каштенков, — пол ленты осталось.

— А ты как? — Спросил Саблин. — Куда попали?

— Правый бок, правое плечо, но я в порядке, кровит не сильно. Рёбра, кажись, поломали, но рука ещё работает, в перчатке крови нет, ты лодку, лодку готовь!

Лодка, ну, допустим. Река от дождей разлилась, такой многоводной Саблин её никогда не видел, триста метров, не меньше. Ну, сядут они, Саблин на вёсла, Сашка на корму со щитом, он грести не сможет, и что? Поплывут, и пятидесяти метров не проплывут, как дарги прибегут на берег, и тогда… Мишени для дикарей лучше не придумать, надежда только на щит и на течение. Но другого пути, наверное, у них уже не было.

Он подобрал вёсла и побежал вниз, ничего-ничего, они ещё поборются.

А пулемёт наверху ни на секунду не замолкал.

— Аким, — послышалось в наушниках, — лодка готова?

— Сейчас, Саша, сейчас.

Он уже подбегал к лодке, тащил к ней весла, когда чудом увидел на панораме движение, кто-то мелькнул справа, только каким-то чудом, иначе это везение не назовёшь, но он успел среагировать, привычка штурмовика, чуть что — укрывайся щитом. И вот именно это его и спасло. Два дарга, которых он не заметил, буквально с пятнадцати метров справа, считай в упор, открыли по нему огонь.

И полетело, и в бок, и в шлем, и в наплечник, и снова в шлем, и ещё раз в шлем, и пусть через щит, всё равно ему мало не было, словно тяжёлым молотком били. И правый бок ещё, и да, кажется, мимо щита ударила так, что дыхание перехватило. И в правую ногу. Он бросил весла, начал валиться в невысокие заросли каких-то растений, накрывая голову щитом. Панорама от ударов «поплыла», может, камеру сбили, может, компьютер перегрузился.

Он практически слеп, а ему еще две пули прилетели. И тогда на звук, на здравый смысл, на удачу, он стрельнул в ту сторону, откуда летели пули. Машинально продёрнул затвор и опять выстрелил.

И слышит смех, там кто-то смеётся, кажется, смеются над ним, и это очень хорошо, очень хорошо, за эти секунды, что в него не стреляют, панорама перегрузилась, теперь он снова видит всё отлично, и у него самого шок прошёл. Он теперь знает, откуда в него стреляли. Дарги, а он там как минимум не один, прячутся за выступами обрыва, ему их не видно, но и им его сейчас не видно. Они укрылись, но он их прекрасно слышит: