Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [27]
Д. Богомолов доложил Москве, что Япония планирует основать в Северном Китае автономное государство под руководством Сун Чжэюаня, чтобы данное государство выполняло все ее требования. Японии выгодно, чтобы агрессию против МНР осуществляли монголы, направляемые руками китайцев. Также Япония потребовала от китайского правительства от собственного лица направить в Ургу японского военного представителя, и это требование доказывает, что между сторонами велись переговоры на эту тему. Представитель МИД Японии неоднократно утверждал, что Северному Китаю угрожает большевизм и опасность исходит главным образом со стороны МНР. Перечислив подобные документы и события, Богомолов пришел к выводу, что Япония готовится к агрессии против МНР[170]. 10 ноября 1935 г. Богомолов направил в Москву политический доклад о программе, которой СССР мог бы придерживаться в отношении МНР. Упомянув о том, что Квантунская армия готовится к военной агрессии против МНР, он писал: «Авантюра во Внешней Монголии должна казаться японским милитаристам весьма привлекательной: в случае удачи и создания “независимого” от Китая монгольского государства, включающего как Внутреннюю, так и Внешнюю Монголию, они получили бы значительное стратегическое преимущество в большой войне с нами»[171]. Вице-премьер и министр финансов Китая Кун 4 июля 1935 г. информировал Богомолова: «Япония укрепляет свои позиции в Чахаре и требует, чтобы в составе армии Сун Чжэюаня работали ее военные инструкторы. Следующей задачей японцев является проникновение в Суйюань, после чего они планируют напасть на МНР»[172].
Из-за поголовной коллективизации, голода, закрытия монастырей и гонений на религию в СССР отношения между партией, правительством и народом были сложными, но с 1937 г., когда наметился экономический рост и улучшились поставки товаров, ситуация внутри страны начала улучшаться. В Дальний Восток вкладывались огромные средства, строились новые города, сдавались в эксплуатацию новые железнодорожные линии, стремительно росла численность населения. Например, когда построили Ангарскую ГЭС, население Иркутска, которое в 1926 г. составляло около 98 тыс. человек, к 1933 г. увеличилось до 142 тысяч. До середины 1930-х годов ни СССР, ни Япония не были готовы к каким-либо крупным столкновениям, а их позиции на Дальнем Востоке все еще были шаткими. Сложилась своеобразная международная атмосфера ожидания того, что между двумя странами «непременно развернется война», когда СССР осуществит свой план второй пятилетки, а Япония укрепит свои позиции в Маньчжурии. Поэтому многие страны и наблюдатели предполагали, что 1936 год станет «годом начала войны на Дальнем Востоке». Полковник Масахару Хомма, приближенный к Араки, в декабре 1933 г. рассказывал военному атташе Британии в Токио: «По мере укрепления СССР японская армия все больше уверена в неизбежности войны с ним. Мнения расходятся лишь в одном: лучше начать военные действия до того, как будет осуществлен советский план пятилетки, или после того, как Япония окончательно укрепит свои позиции в Маньчжурии»[173].
Советский посол в Чехословакии С. Александровский 8 января 1936 г. предоставил президенту Бенешу информацию о ситуации на Дальнем Востоке: «Япония доставляет много хлопот и нам, но если кто-то думает, что мы находимся накануне крупного столкновения или даже войны с Японией, то тот ошибается. Япония много раз провоцировала нас, но, натыкаясь на решительный отпор, более или менее успокаивалась. Сейчас она проделывает такой же эксперимент с Монголией, но угомонится, наткнувшись на такой же крепкий отпор»[174]. Э. Сноу считал, что политика Японии заключается в «предотвращении получения помощи китайскими коммунистами через Внешнюю Монголию», а также в том, чтобы «вытеснить китайских коммунистов во Внешнюю Монголию и Синьцзян путем развития экономического сотрудничества между Северным Китаем и Японией, обеспечив военные власти Севера оружием»[175].
Когда японские войска проникли в Чахар, Гоминьдан отозвал оттуда свои войска. СССР, продав КВЖД, потерял свои позиции в Маньчжурии, а Квантунская армия начала оказывать давление на МНР. Все эти условия повлияли на то, чтобы советское руководство поспешило с политическим решением о вводе своих войск в МНР. 19 ноября 1935 г. монгольских руководителей пригласили в СССР. Делегация во главе с премьер- министром Гэндэном находилась в Москве с 11 декабря 1935 г. по 9 января 1936 г., проведя переговоры о внешней и внутренней ситуации в МНР со Сталиным, Ворошиловым и Молотовым. Гэндэн рассказал о спокойной обстановке в стране, о том, что товаров везде хватает и что среди правящих кругов нет раскола. А вот внешние условия осложнились, особенно летом 1935 г. на востоке было очень тревожно, но сейчас ситуация сравнительно стабилизировалась. Сталин отметил, что «силы монгольской армии приравниваются к силам одной дивизии. Японцам достаточно прислать одну дивизию, усиленную механизированными силами и самолетами, чтобы захватить Улан-Батор. У монгольских войск нет военного опыта. Высока вероятность, что половина просто сдастся японцам»
