Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [26]
Договор о взаимопомощи от 1936 года
22 января 1935 г. Квантунская армия прорвалась в Северный Чахар. В разведсводке Разведывательного отдела Приморской группы Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА), переданной Москве 7 февраля, говорится:
«Японское командование потребовало отвода китайских войск Чахарской провинции Сун Чже-юаня (3-й пехотной и 1-й кавалерийской дивизии) от границ Жэхэ. По приказу Нанкинского правительства Сун Чжеюань немедленно отвел свои войска от границ Жэхэ к Калгану, в глубь Чахара. Несмотря на это, японское командование 22 января 1935 г. ввело в провинцию Чахар до 13 тыс. японо-маньчжурских солдат и приступило к фактическому захвату Чахара. Подготовка захвата Внутренней Монголии особенно активно проводилась японцами с осени 1934 г. Отмечен усиленный наплыв во Внутреннюю Монголию японских резидентов, резервистов и разведывательных групп под видом научных экспедиций. Среди монгольских племен усилилась агитация за отделение от Китая и провозглашение автономии Монголии. Японцами широко применен подкуп монгольских князей… В г. Калган и в Долоннор открыты японские военные миссии. При ставках монгольских князей введен институт японских советников и открыто несколько радиовещательных станций с японскими инструкторами и радистами… проведен ряд мероприятий, укрепляющих японское влияние в Северном Китае, с целью обеспечения операции по захвату Внутренней Монголии… таким образом, японское командование в настоящее время приступило практически к захвату Внутренней Монголии и фактически уже овладело Бейпин-Тяньцзинским районом»[161].
В те времена пресса много писала о значимости Чахара, выдвигая различные объяснения. Например, один американский журнал в 1935 г. писал: «Стратегическая значимость Чахара заключается в том, что эта территория не позволила СССР проникнуть в Маньчжурию, обходя ее с юга, но теперь Япония получила возможность проникнуть в российское крыло. Старинный караванный путь проходил через Чахар из Северного Китая через пустыню Гоби и достигал Сибири, а через основной город Калган пролегает железная дорога, соединяющая Пекин и Суйюань. Контроль над Чахаром позволяет Японии перекрыть дорогу между Китаем и Россией и между Китаем и Внутренней Монголией… тем самым перекрывает возможность российско-китайского антияпонского сотрудничества. Также этот контроль позволит облегчить конечную цель Японии объединить всех монголов под эгидой империи Маньчжоу-го»[162].
В советском журнале писали: «Японский империализм стремится захватить МНР под свой контроль, чтобы иметь возможность проникнуть в глубокий тыл Сибири и связать действия ОКДВА. Сама постановка вопроса о захвате МНР, гласная — на страницах японских газет и негласная — на совещаниях, организуемых при штабе Квантунской армии, свидетельствует о том, как интенсивно готовится японская военщина к нападению на Советский Союз»[163]. В 1935 г. японские военные и МИД не могли договориться между собой по вопросу влияния Японии в Северном Китае. МИД считал, что проникновение во Внутреннюю и Внешнюю Монголию через Северный Китай противоречит японским интересам в Центральном и Южном Китае, а военные полагали, что Внутренняя Монголия является антисоветским плацдармом. В то время как МИД Японии старался расположить к себе Китай, улучшая свои отношения с ним, то военные требовали от дипломатов вовлечь китайцев в антисоветское сотрудничество. Например, 20 июля 1935 г. военные выдвинули свои предложения по развитию отношений с Китаем. Они считали необходимым, чтобы Гоминьдан в какой-либо мере признал Маньчжоу-Го, установил особые экономические и культурные отношения между Северным Китаем и Маньчжоу-Го и подписал китайско-японо-маньчжурское трехстороннее соглашение против советского влияния во Внешней Монголии[164]. На этом основании министр иностранных дел Японии Хирота 4 октября 1935 г. обратился к послу Китая и предложил начать переговоры о заключении договора о дружбе на основании трех принципов: усмирение антияпонского движения в Китае; признание в той или иной форме Маньчжоу-Го; подписание военного соглашения против советской опасности во Внешней Монголии[165]. Хирота не был согласен с политикой Квантунской армии, направленной на силовой захват Китая, предлагая заключить тройственный японо-китайско-маньчжурский союз против СССР.
Из-за борьбы между Гоминьданом и КПК Чан Кайши не стремился обострять отношения с Японией, поэтому придерживался политики «Восьми иероглифов», или «противостояние и договоренность». Правительство Гоминьдана пошло на уступки Квантунской армии, когда 2 июня 1935 г. согласилось вывести китайские войска из Хэбэя, а 22 июля — из Чахара[166]. В Чахаре была запрещена любая антияпонская или гоминьдановская деятельность, а также переселение в Чахар людей национальности хань. После этого, в декабре 1935 г., Дэ-ван при поддержке Японии захватил Северный Чахар, что позволило Квантунской армии полностью установить свой контроль в Чахаре.
Москва опасалась, что Чан Кайши может вести тайные переговоры с японской стороной и создать условия для того, чтобы Квантунская армия смогла завоевать МНР, так же как и Внутреннюю Монголию. Поэтому она стремилась улучшить свои отношения с Китаем, дабы не допустить его сближения с Японией. С этой целью 19 октября 1935 г. Д. Богомолов встретился с Чан Кайши и предложил подписать договоры о ненападении и о торговле с целью улучшения двусторонних отношений. Согласившись, что для обеих сторон угроза исходит из одного источника, Чан Кайши поддержал идею улучшения отношений. При этом он желал подписать конфиденциальное военное соглашение лишь как главнокомандующий, и, если советская сторона примет данное его условие, он хотел узнать, в какой форме стороны подпишут этот документ
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Из борьбы с испанским владычеством Голландия вышла одной из величайших в мире морских империй. За несколько лет страна обрела контроль над огромными территориями: от Индонезии до Западной Индии, от Южной Африки до Южной Америки. Чарлз Боксер, профессор Йельского университета, автор целого ряда исторических трудов, представляет Голландию XVI–XVIII вв. Объясняя причины стремительного восхождения столь маленькой страны к могуществу, Боксер обращает внимание на то, как и почему происходит бурное развитие промышленности, морской торговли, сельскохозяйственное изобилие и культурный расцвет страны.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.