Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [23]
27 ноября переговоры И. Сталина, В. Молотова и К. Ворошилова с П. Гэндэном и Х. Чойбалсаном продолжились.
И. Сталин: «…перейдемте теперь к третьему, важному политическому и дипломатическому вопросу. Я считаю, что необходимо подписать пакт о ненападении и взаимоуважении (помощи) между СССР и МНР. Мы будем вас уважать, как и вы — нас. Подобный пакт мы уже подписали с Польшей, Финляндией, Францией, Италией, Турцией, Афганистаном, Персией и Эстонией. Значимость пакта о ненападении в том, что сам факт его подписания подтвердит вашу полную самостоятельность на мировой арене. Мы боимся, что вы можете напасть на нас, поэтому нам необходим этот пакт». (Все засмеялись.)
Гэндэн: «…вы поднимали вопрос пакта ранее, поэтому мы обсудили его между собой и признали его необходимость. Из прессы мы знаем, что были подписаны пакты о ненападении с несколькими странами. Мы так понимаем, что пакт носит характер взаимной помощи и обороны».
Сталин: «Нет. Пакт о ненападении — одно дело, а договор о взаимной помощи — совсем другое. Мы планируем подписать с вами два документа: пакт о ненападении и протокол о взаимопомощи. Мы предлагаем подписать оба документа в Улан-Баторе, первый — сразу опубликовать, а второй — пока попридержать»[146].
Судя по пояснениям Сталина, он предложил договориться о том, что СССР не нападет на МНР, как и МНР — на СССР. Когда Гэндэн попросил прояснить для него суть документа, что целью договора является взаимная помощь, Сталин поправил его, что ненападение и взаимная помощь — две разные вещи и что в первую очередь нужно подписать соглашение о ненападении и только потом — о взаимной помощи. Наряду с этим оговаривалось, что соглашение о ненападении будет представлено общественности, а соглашение о взаимной помощи останется конфиденциальным. Особо подчеркивалось, что заключение и того, и другого соглашения важно для укрепления международного положения МНР. При этом соглашение о ненападении сторонней критике вряд ли подвергнется, а вот соглашение о взаимной помощи может привлечь международное внимание и столкнуться с китайским противостоянием, поэтому планировалось сохранять его негласный характер. В 1934 г. Сталин предложил монгольской стороне подписать соглашение о ненападении по примеру других подобных соглашений. Судя по протоколам переговоров, стороны не достигли каких-либо соглашений по вопросу взаимной помощи. Сталин предлагал подписать оба соглашения в Улан-Баторе, но соглашение о ненападении так и не было заключено. В протоколе о взаимной помощи, подписанном СССР и МНР в 1936 г., говорится, что он основан на джентльменском соглашении, достигнутом Гэндэном и Сталиным в 1934 г. и предусматривающем «взаимную поддержку всеми мерами в деле предотвращения и предупреждения угрозы военного нападения, а также оказание друг другу помощи и поддержки в случае нападения какой-нибудь третьей стороны на Союз Советских Социалистических Республик или Монгольскую Народную Республику»[147]. Когда в декабре 1934 г. на заседании ЦК МНРП обсуждали результаты визита делегации во главе с Гэндэном, вопросы двусторонней договоренности о взаимной помощи или ненападении открыто не поднимались. Весьма сомнительно, была ли вообще достигнута какая-нибудь договоренность между сторонами в 1934 г.
Маньчжурская конференция и Советы
После создания государства Маньчжоу-Го Япония предложила Советскому Союзу сформировать трехстороннюю комиссию для решения советско- маньчжурского пограничного спора. Это была попытка Японии наследовать советско-китайские пограничные вопросы. 4 июля 1935 г. советская сторона сообщила, что принимает японское предложение[148], а 17 августа передала ей проект конвенции о формировании совместной комиссии для регулирования пограничных стычек. Наряду с разрешением включить в состав данной комиссии японских представителей советская сторона требовала, чтобы центральное правительство Японии держало Квантунскую армию под контролем. В то время Москва признавала, что Квантунская армия ведет самостоятельную и агрессивную деятельность, отличную от правительственной политики. Переговоры о формировании данной комиссии длились с июля 1935-го по первую половину 1937 г., прервавшись один раз, когда 25 января 1936 г. Япония подписала с Германией соглашение, направленное против Коминтерна.
СССР готовился к переговорам с японо-маньчжурской стороной, поэтому Москва не возражала против начала переговоров МНР и Маньчжоу-Го по пограничным вопросам. С февраля до апреля 1936 г. стороны активно обменивались телеграммами, чтобы определиться с местом встречи и составом делегаций для проведения переговоров. Монгольская сторона, воспротивившись по указанию Советов участию в ней Уржина Гармаева — эмигранта белогвардейца-бурята, отступила и пошла на уступки, но настояла на том, чтобы провести переговоры в Маньчжурии, а не в Улан-Баторе, Синьцзяне или Хайларе. Маньчжурская сторона не согласилась на участие советских представителей в монголо-маньчжурских переговорах[149]
