Ограниченная война: военно-дипломатическая история сражения у реки Халхин-Гол - [12]

Сэчин Жагчид писал: «В 1910-х годах Внешняя Монголия возглавляла движение по объединению монгольской нации, но под давлением сверхдержав зашла в тупик и не могла продвигаться вперед по этому пути. В 1920-х годах она еще пыталась продолжить эту политику, поддерживая Народно-революционную партию Внутренней Монголии и Баргутское восстание, но после того, как в 1928 г. сменился руководитель Внешней Монголии с националистическими взглядами Дамбадорж, во Внешней Монголии не осталось кого-либо, заинтересованного в объединении двух Монголий. Наряду с этим Х. Чойбалсан[75] начал подпадать под влияние Сталина, устранившего его конкурентов, и провел чистку в рядах партии. Тысячи человек были уничтожены, некоторые лидеры сбежали во Внутреннюю Монголию, что посеяло глубочайшие сомнения среди внутренних монголов насчет Урги. Естественно, это привело к тому, что многие внутренние монголы, имеющие собственное мнение, обратились в сторону Японии»[76].

Заявление политических и военных представителей Японии о том, что империя может признать независимость Монголии, СССР трактовал как агрессию против МНР и выражал активный протест. Подозревая, что среди монгольских лидеров могут быть те, кто тайно поддерживает позиции японской стороны, СССР начал вести политику выявления «сторонников Японии» и превращения МНР в советский плацдарм.

Отношение СССР к проекту создания Монгол-Го

В октябре 1927 г. на совещании НКИД в Москве, посвященном японской политике на Дальнем Востоке, после анализа агентурных данных, поступивших из Японии, Маньчжурии и Монголии, участниками совещания была дана следующая оценка создавшейся ситуации: «Разрешение монгольского вопроса японские военные круги в настоящее время считают приемлемым в следующей форме: а) вытеснение советского влияния посредством действий У Пэйфу, Чжан Цзолиня и монгольских князей из Северной Монголии; б) провозглашение объединенной Монголии, независимой от Китая; в) создание буферного государства в составе Монголии (всей) и 3 восточных провинций Китая». Япония понимает, что попытки завоевать МНР столкнутся с сопротивлением не только с советской, но и с китайской стороны. Поэтому формирование буферного государства, объединяющего часть территорий МНР, Внутренней Монголии и Китая, может предстать в глазах мировой общественности инициативой монгольских князей и ламов, и реализовать данную задачу будет проще. Инициативу по формированию «государства» выдвинет Чжан Цзолинь, и для финансирования монгольской экспедиции правительство Японии выделило ему кредит на сумму 10 млн иен[77].

5 января 1928 г. Политбюро ЦК ВКП (б) постановило в отношении Монголии: «1. Признать положение во Внешней Монголии требующим чрезвычайного внимания, как по причинам внешнего характера (японская агрессия, события в Китае и т. д.), так и по причинам внутренного характера (неустойчивое соотношение в правительстве, крен направо, развитие классовой борьбы и т. д.); 2. Признать, что в борьбе с идеологией панмонголизма, в настоящее время являющегося орудием японского империализма и поддержкой феодально-теократических и контрреволюционно-буржуазных тенденций, следует выдвигать идею национальной независимости и перспективы объединения монголов в будущем на основе революционной власти, всемерно предостерегая от рискованной агитации за объединение в настоящее время (главным образом, в силу внешней опасности)»[78].

После основания Маньчжоу-Го Москва начала получать сведения об активизации японских попыток учредить «независимое государство», которое объединило бы все монгольские национальности. В сообщении военной разведки, представленном правящим кругам СССР весной 1933 г., говорилось: «Захват Внутренней Монголии в самое ближайшее время является для японцев вопросом решенным. Области Внутренней Монголии должны будут либо войти в состав Маньчжоу-го в качестве особой автономной провинции, либо образовать новое монгольское государство “Мынгуго”… Одним из основных моментов подготовки японцами захвата Внутренней Монголии на данном этапе является политическая работа в пользу объединения отдельных монгольских областей и образования под руководством японцев “независимого” монгольского государства. Отправным моментом практического осуществления этой задачи является создание японцами особой административной единицы в Хинганской провинции Маньчжоу-го, которая должна стать и уже становится территориальным и политическим центром будущего монгольского государства»[79].

Москва поверила, что в японской политике провинция Хинган стала плацдармом для распространения ее влияния не только во Внутренней Монголии, но и в МНР. Да и иностранцы начали отмечать и по-разному оценивать подобные опасения СССР[80]. Военный атташе США в Латвии, Литве и Эстонии Дж. Арнеман в марте 1933 г. сообщал Вашингтону: «Советская Россия опасается, что Внутренняя и Внешняя Монголии могут объединиться под протекторатом Японии и что Япония попытается возродить древнюю Монгольскую империю. Сегодня Внешняя Монголия находится под полным контролем СССР во всем, кроме ее названия. Если Япония объединит ее с Внутренней Монголией под своей эгидой и учредит новое государство, аналогичное Маньчжоу-го, СССР может потерять свое влияние на этой обширной территории»