Огни Юга - [93]

— Мама не позволила бы мне поехать туда, — с улыбкой сказала ему Саванна. — Это слишком далеко. Но я все равно не попала в Стэнфорд. А Калифорнийский университет — солидное учебное заведение. Мне следовало подать заявление туда, но я этого не сделала.

— С меня довольно Принстона, благодарю покорно, — вмешалась Алекса. — Я не хочу, чтобы ты находилась за три тысячи миль от меня. Достаточно четырех месяцев твоего пребывания в Чарлстоне. Я по тебе слишком скучаю. — Сенатор и ее дочь с улыбкой взглянули на Алексу. Она не скрывала своих чувств. — Ты у меня единственный ребенок.

Потом они поговорили о живописи и театре, о факультете, где будет учиться Саванна. Это был непринужденный вечер со старым другом, и у него, несомненно, был подход к детям. Еще во время ужина в доме его бывшей жены Алекса заметила, что Эдвард отлично ладит с ее сыновьями-тинейджерами. Болдуин Саванне сказал, что она должна обязательно приехать в Вашингтон и посетить сенат. Это можно сделать в любое время. Саванна заинтересовалась этим предложением. К концу вечера мать и дочь чувствовали себя с Болдуином легко и свободно. После ужина он проводил их и усадил в такси. Они ненадолго задержались на Вандомской площади, восхищаясь красивой подсветкой; в центре площади находился обелиск. Потом они назвали водителю адрес своей гостиницы на Левом берегу. Эдвард помахал им вслед и вернулся в отель.

— Мне он понравился, — сказала Саванна, когда они переезжали по мосту Александра III на Левый берег.

— Мне тоже, — призналась Алекса. — Но только как друг.

— Почему только как друг? — спросила Саванна. — Почему не больше? Не можешь же ты вечно оставаться одна. Я в сентябре уезжаю. Что ты тогда будешь делать? — Саванна не на шутку тревожилась за мать. Пора маме снова иметь рядом мужчину, она все еще молода. Ей еще нет сорока. Эдвард Болдуин, по мнению Саванны, в свои пятьдесят два года вполне подходил для матери.

— Не пытайся от меня отделаться. Меня все устраивает.

— Ничего хорошего тут нет. Смотри, останешься старой девой, — пригрозила Саванна, чем рассмешила мать.

На следующий день Алекса позвонила Эдварду Болдуину, чтобы поблагодарить за ужин. Вечером он уезжал в Раматюэль и обещал позвонить, когда снова будет в Нью-Йорке. Вряд ли он позвонит. Это ее не тревожило, хотя от двух вечеров и ленча в его обществе она получила большое удовольствие. Его приглашения льстили ей.

Алекса и Саванна провели конец недели в Париже, наслаждаясь его достопримечательностями, и решили не ездить на юг Франции. Они отправились прямиком во Флоренцию. Они часами бродили по музеям, картинным галереям и церквям. Потом решили поехать в Венецию с той же целью. Прожили пять дней в забавном старом отеле на Большом канале. Это было что-то волшебное. Потом, проведя почти три недели в Европе, они вылетели домой из Милана. Поездка получилась великолепная.

Трудно было возвращаться в Нью-Йорк, к повседневной жизни. Алекса не хотелось приступать к работе, но через два дня после возвращения Саванна улетела в Чарлстон, чтобы повидаться с Тернером. Она на несколько дней останавливалась у Джулианы, потом перебралась к отцу, планируя провести там две недели. Луизы в городе не было. Дейзи на месяц уехала в лагерь.

А Алекса вдруг почувствовала себя страшно одинокой в пустой квартире. Теперь, когда закончился суд, не оставлявший свободного времени, ей не хотелось вечером возвращаться домой. Мать и Стэнли тоже уехали в путешествие по Монтане и Вайомингу.

Ужиная вместе с Джеком, она как-то пожаловалась ему.

— Вы должны что-то придумать. Причем как можно скорее, — предупредил он. — Через пару недель Саванна уезжает, возможно, навсегда.

— Ну спасибо, утешили, — мрачно сказала Алекса. В тот день они получили дело об ограблении, над которым предстояло работать вместе, но которое не очень интересовало ни того ни другого. Дурное настроение не отпускало Алексу.

Жизнь снова стала веселее, когда Саванна возвратилась из Чарлстона. К ним постоянно заходили ее друзья, чтобы попрощаться. Алексе и Саванне пришлось еще покупать и упаковывать кое-какие вещи, снова укладывать ее любимую одежду, а также простыни и полотенца для колледжа. Они притащили домой дорожный сундук, чтобы все в него уложить. Наконец они собрали все необходимое к первому сентября. В последний вечер в Нью-Йорке на прощальный ужин пригласили бабушку Мюриэль и Стэнли, недавно вернувшихся из Вайоминга. Оба они были в новых ковбойских сапогах, джинсах и ковбойских рубашках, и Саванна, смеясь, говорила им, что они настоящие красавцы.

Они поужинали в «Балтазаре», где особенно нравилось Саванне, и бабушка пообещала скоро навестить ее в Принстоне, куда было всего полтора часа езды. Том и Тернер тоже обещали приехать в октябре.

В ту ночь, уже лежа в постели, Алекса подумала, что, как ни трудно в это поверить, все кончено. Закончились все эти годы жизни вместе с Саванной, заботы о ней, и теперь она уезжает. Алекса чувствовала невосполнимую пустоту и понимала, что прежней жизни уже никогда больше не будет. Теперь Саванна станет приезжать домой лишь на время, не считая летних каникул. А до лета еще так далеко. Казалось, самое лучшее в жизни осталось позади. Чтобы отвезти вещи Саванны в Принстон, Алекса на следующий день взяла напрокат фургончик. Дочь брала с собой велосипед, компьютер, музыкальный центр, подушки, одеяла, двуспальное покрывало, фотографии в рамках, то есть все, что потребуется ей в колледже. Она без конца разговаривала с подругой, с которой будет жить в одной комнате. Они уже строили планы. Взволнованная Саванна четыре раза за девяносто минут пути звонила Тернеру. Он накануне приехал в Дюк, и у него в комнате было еще три человека. Саванна, которая делила комнату лишь с одной соседкой, устроилась, по его мнению, весьма цивилизованно. Тернер собирался приехать к ней на следующий уик-энд, и Саванна не переставала этому радоваться.