Парень, сидевший в тесном полутемном гостиничном номере на стуле с потертой обивкой, сквозь прорехи в которой торчала вата, кажется, задремал и стал клевать носом. Парень был высокий, мощного телосложения, с татуировкой на спине в виде змеи, которая выглядывала из ворота рубашки. Его длинные руки безвольно лежали на подлокотниках стула. Из коридора в комнатушку проникал тошнотворный запах готовящейся пищи. Орал включенный телевизор. В углу комнаты стояла узкая неубранная кровать, занимавшая большую часть грязного, покрытого пятнами грубого ковра. Ящики комода выдвинуты, на полу валялась одежда, которую парень принес с собой. На нем были джинсы, рубашка с коротким рукавом и тяжелые ботинки. Грязь, прилипшая на подошвы, подсыхая, понемногу отваливалась и падала на ковер. Вдруг парень широко открыл холодные как лед голубые глаза, всхрапнул, вскинул голову и насторожился. У него был сверхъестественно развитый слух. Он снова закрыл глаза и прислушался. Потом встал и схватил пиджак. Как только парень поднял голову, татуировка в виде змеи снова исчезла под рубашкой.
Люк Квентин бесшумно перелез через подоконник и, закрыв за собой окно, спустился по пожарной лестнице. Стоял холодный нью-йоркский январь. Квентин прожил в городе две недели, а до этого побывал в Алабаме, Миссисипи, Пенсильвании, Огайо, Айове, Иллинойсе, Кентукки, навестил приятеля в Техасе. Он путешествовал много месяцев. Если подворачивалась работа, работал. Ему немного было надо. Квентин привык обходиться малым. Крадучись, словно пантера, он уже шел по улице Ист-Сайда, когда люди, шаги которых он услышал, едва успели дойти до его номера в гостинице. Он не знал, что это были за люди, но не стал рисковать. Наверняка это полицейские. Дважды отсидев в тюрьме — за подделку кредитной карточки и грабеж, — Квентин хорошо знал, что бывший заключенный всегда первым окажется под подозрением, что бы ни случилось. Дружки из тюрьмы называли его Кью.
Он остановился, чтобы купить газету и сандвич, поежился от холода и не спеша пошел дальше. В иных обстоятельствах его можно было бы даже назвать красивым за атлетическую фигуру и правильные черты лица. В свои тридцать четыре года он пробыл в тюрьме в общей сложности десять лет. Отсидел от звонка до звонка, так и не получив досрочного освобождения. Зато теперь был свободен как ветер, гулял на свободе уже два года и до сих пор ни в какие истории не попадал. Несмотря на свой рост, он умел раствориться в любой толпе. У него были неприметные рыжевато-белокурые волосы, светло-голубые глаза, время от времени он отпускал бородку.
Квентин шел на север и, дойдя до Сорок второй улицы, свернул к западу. Там зашел в кинотеатр, расположенный на Таймс-сквер, и, сидя в темном зале, заснул. Когда он вышел из кинотеатра, была полночь. Вскочив в автобус, Квентин направился назад, в деловую часть города, полагая, что к этому времени визитеры, приходившие ранее, кем бы они ни были, успели уйти. Не иначе кто-нибудь из обслуживающего персонала гостиницы сообщил полицейским, что он бывший заключенный. Правда, татуировки на руках и без того с головой выдавали его знающим людям. Он просто не хотел присутствовать при обыске и надеялся, что к нему утратят интерес, когда ничего не найдут в комнате. Когда он вернулся в свою мрачную гостиницу, было половина первого ночи.
Квентин поднимался по лестнице. Лифты казались ловушками — он предпочитал двигаться в открытом пространстве. Клерк за конторкой кивнул, и Квентин направился вверх по лестнице. Он находился на лестничной площадке под своим этажом, когда услышал какой-то звук. Не шаги. Не скрип двери — щелчок. И все. Это сняли с предохранителя пистолет; в мгновение ока Люк сбежал по лестнице, чуть замедлив шаг у конторки. Что-то было не так. И тут он понял: за ним идут и спустились уже до половины лестницы. Их было трое. Люк не стал ждать, чтобы узнать, кто они такие. Он мог бы заговорить с ними как ни в чем не бывало, но инстинкт подсказывал — надо бежать. Он так и сделал, помчавшись во весь дух. Когда они выскочили из дома, он успел добежать до середины улицы. Люк бегал быстрее, чем другие. В тюрьме он тренировался на электрической беговой дорожке. Говорили, что он бегает быстрее ветра. И сейчас он это подтвердил.
Люк перемахнул через забор на каких-то задворках и, ухватившись за крышу гаража и раскачавшись, перекинул тело через следующий забор. Он твердо знал, что возвращаться в гостиницу не может. Что-то стряслось, и он понятия не имел почему. За поясом джинсов он нащупал курносый пистолет и вышвырнул в мусорный бак: у него не должны найти оружие. Люк помчался в узкий переулок за домом. Он все бежал, стараясь оторваться от преследователей, пока не налетел на еще один забор. Откуда-то сзади вдруг появилась рука, схватившая его за горло словно тисками. Слава Богу, что избавился от пистолета. Теперь оставалось избавиться от копа. Люк ударил локтем под ребра человека, державшего его железной хваткой. Но тот все сильнее сжимал горло Люка. Сильно закружилась голова, и Люк всем своим весом рухнул на землю. Коп знал, в каком месте надо хватать. Он ударил ногой в спину Люка, который издал сдавленный стон сквозь зубы.
