Огни Анютинска - [12]

под старым, паровым локомотивом… Стены холла были покрашены темно-

бежевой краской, кое-где была отбита штукатурка. На уровне второго этажа

по периметру проходил узкий балкон, по которому можно было перейти из

одной части здания в другую, не спускаясь вниз. На стенах висели

несколько двухрожковых бра, на которых в отдельных местах уже

облупилась позолота. Вся атмосфера, царившая в холле, навевала

железнодорожно-романтическое настроение. «Наверное, приятно было бы

сидеть здесь, ожидая поезда, и мечтая о предстоящем путешествии», - думал

Леснинский: «Но почему, почему вся эта красота обречена на медленное

разрушение временем? Почему здание вокзала не реставрируют? Не знаю,

какой оно имеет статус, но я бы назвал его памятником архитектуры. А

вообще, понятно, почему… Да кому оно нужно? Сейчас, наверное, этим

вокзалом почти никто не пользуется», - в который раз ответил Леснинский

на вопрос, поставленный самим же собой. «Однако я замечтался. Пора

искать расписание» - мысленно пнул себя Леснинский и направился влево,

по узкому коридору попав в кассовый зал. В нем, как и в холле, не было ни

души. По правой стороне тянулся ряд касс. Все до единой были закрыты.

«Что-то мне это все напоминает кадры из фильма «Темные этажи». К

счастью, это не больница, как было в фильме, а вокзал – куда более

приятное для меня место», - подумал Леснинский. На противоположной,

левой стене были развешаны какие-то плакаты. Среди всяких правил,

объявлений и реклам Леснинский нашел расписание пригородных поездов.

«6:19», согласно ему, было временем отправления первой электрички в

нужную сторону.

Оставалось еще около семи часов. Пришло время искать место для

ночлега.

XII

Вокзал. Место, ассоциирующееся у многих с грязью, вонью,

антисанитарией и суетой, у Леснинского, напротив, вызывало только

приятные ассоциации. «Вокзал… В стародавние времена он всегда казался

мне чем-то волшебным и прекрасным. Это здание, открывающее дорогу

вдаль, туда, где я еще не был, или был, но хочу побывать снова. Это стук

колес, это приятный запах горящих дров, которыми топится титан в вагоне,

это медленно уходящие вдаль маленькие красные огоньки последнего

вагона, который вскоре исчезает где-то между небом и землей, в лучах

заката… Раньше мне было интересно просто побывать на вокзале,

посмотреть на поезда, не говоря уж о том, чтобы куда-нибудь поехать.

Только вот мне очень редко приходилось там бывать. Для меня в те годы

было хорошей новостью, что в следующие выходные надо кого-нибудь

встречать. Значит, можно будет побывать на вокзале, и хоть одним глазком

взглянуть на поезда. А сейчас я вроде тоже на вокзале. Только здесь никого

нет, не гремят поезда, не объявляет информатор… И нет никакого

ощущения путешествия. Потому что это и не путешествие, это – побег. И

мне надо искать место для ночевки. Но есть у меня одна идея… Если я хожу

по этому зданию уже минут десять, и до сих пор не встретил никого. Значит,

возможно, здесь никого и нет, и не будет до самого утра, когда пойдет

первая электричка. Тогда я могу заночевать прямо здесь. Да-да, спать на

вокзале. Нужно поискать здесь лавочку. Да, здесь нет комфорта. Но в том и

есть основная разница между путешествием и побегом, что в процессе

побега можно иногда пренебречь и комфортом, и возможностью сделать

хорошие снимки, и удобным расписанием. Путешествие ради процесса, а

побег – ради результата. Здесь, по крайней мере, достаточно тепло, градусов

семнадцать будет. Я знаю свою вечно замерзающую натуру, поэтому тепло

для ночевки будет важнее всего. Нет, важнее всего, конечно, не попасться в

лапы тем, с кем даже встречаться мне не надо. А тепло на втором месте». И с

этой мыслью Леснинский отправился искать то, что хоть как-то отдаленно

могло напоминать кровать.

«Я не знаю, зачем в таком маленьком селе такой большой вокзал, но

это прекрасно, что он здесь есть, и что он попался мне на пути. По идее,

здесь где-то должен быть зал ожидания. Постойте, а это что?» На двери

справа висела черная табличка, классическим образом прикрученная двумя

шурупами, на которой была выгравирована надпись: «Зал ожидания».

Леснинский толкнул приоткрытую дверь. Со скрипом она отворилась.

Скрип старой двери показался невообразимо громким на фоне полной,

звенящей и даже немного пугающей тишины. «Этот предательский скрип

мне сейчас совсем ни к чему», - подумал Леснинский. Он зашел в большое

помещение, похожее на школьный класс, в котором вместо парт находились

ряды соединенных друг с другом пластиковых сидений, какие обычно и

бывают во всех общественных местах, где посетителям приходится чего-то

ждать. «Да, это место подойдет для того, чтобы переждать одну ночь», -

подумал Леснинский и прошел ближе к концу зала, где и расположился на