Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [108]

Он рассмеялся пьяным смехом и крикнул, что только так и учат стрелять в местах, откуда он приехал: учитель головой отвечает за то, что допустил к экзамену нерадивого ученика. Причем задача ставится более сложная — отбить пулей лишь горлышко бутылки, но для меня, сына трусливого сухопутного слизняка, он, так и быть, делает послабление.

На «сына слизняка» я обиделся — и выстрелил, уже не опасаясь, что прострелю эту глупую пьяную голову.

Бутылка разлетелась вдребезги, Бонс отряхнул осколки с треуголки, подошел. Не похвалил меня, не поздравил, лишь сообщил, что до послезавтра я должен где угодно раздобыть деревянные копии тесаков, либо вырезать их сам их досок: мы приступаем к курсу фехтования.

Но другое его умение мне перенять не довелось — уже назавтра Билли лежал полумертвым на своей кровати, а доктор Ливси собирался отворить ему кровь.

* * *

Все это я рассказал Джереми, опустив кое-какие подробности, не слишком лестные и для меня, и для Бонса.

Юнга Истлинг немедленно потребовал обучить его стрельбе. Дескать, у него наверняка есть наследственный талант стрелка, просто не было случая в том убедиться.

Я подумал и согласился. Даже если гонка за серебром закончится без стрельбы (я очень на это надеялся), умение стрелять не будет в жизни лишним.

Тир мы устроили на баке: сначала стреляли по бутылкам, надетым на палки, а позже, когда это упражнение стало для Джереми слишком простым, — по бутылкам, подвешенных на бечевках к бушприту. Попытка привлечь к тренировкам второго юнгу ничем хорошим не закончилась — Патрик Сильвер тремя выстрелами разнес три бутылки, сказал, что с такого расстояния стреляют только маменькины сынки, и удалился, гордо вздернув нос.

Не скажу, что Джереми проявил наследственный феноменальный талант, но к концу путешествия к острову он стрелял более чем сносно. Хотя поставить себе на голову бутылку в качестве мишени я бы пока не рискнул.

* * *

Больше ничего примечательного в ходе плавания не происходило. Мы сделали небольшой крюк, посетив остров Сент-Джон (или Санкт-Ян, как его называли владевшие островом датчане). Причиной нашего короткого визита стала осенившая Бена Ганна блистательная идея.

Вообще-то идеи (даже не блистательные, просто удачные) и Бен Ганн обычно существуют сами себе, даже избегают друг друга. Но раз в год и палка стреляет, и, наверное, наступил тот самый день.

— Знаете, о чем я подумал, капитан Хокинс? — спросил Бен и сам себе ответил:

— Я вспомнил, как трудился на острове хуже чернокожего, перетаскивая проклятое золото Флинта. Как я падал на свое ложе из шкур, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, и мечтал о том, чтобы у меня был хотя бы один захудалый осел, чтобы можно было навьючить на него груз… Я тогда не мог купить осла ни за тысячу гиней, ни за десять тысяч, хотя денег хватало с избытком. Но что мешает сделать это сейчас? Трюм пуст, и долго ли оборудовать там хлев? Или не хлев, а ослятник… или как называется место, где живут эти лопоухие твари?

— Бен, ты гений, — медленно произнес я, осознав перспективы его идеи.

— Я не знаю, что значит это слово. Надеюсь, что-то хорошее?

Мысль подхватил и перевел в практическую плоскость Сильвер. Сказал, что на островах датской Вест-Индии, где ему доводилось бывать, водятся одичавшие ослы, — местные жители ловят их, приручают и используют на плантациях. Мы без труда сможем купить там животных.

Я немедленно проложил курс к датским владениям, — и до чего же приятно было наконец ощутить под ногами настоящую твердую землю! Отвык, отвык я от дальних плаваний.

С ослами все обернулось удачно. За умеренную плату в «ослятнике», оборудованном трудами Бена Ганна, появились четыре лопоухих жильца. Заодно мы приняли на борт достаточный запас корма. Мне предлагали купить в придачу нескольких негров, но за каждого просили больше, чем за двух ослов, — и я отказался.

Не все обрадовались новым пассажирам: к ежедневным трудам матросов и юнг добавилась уборка ослиного навоза. И мне совсем не понравился взгляд, устремленный в сторону «ослятника» юнгой Патриком Сильвером, когда боцман объявил о новой обязанности. Пришлось выступить перед командой самому, и доступным языком растолковать, что если с животными, отведи Господь, что-то случиться в пути, ослами на острове будет работать команда, перетаскивая серебро на себе. А оно гораздо, гораздо тяжелее навоза (скрывать, за чем мы едем, я уже не видел смысла — большая часть пути позади, и скоро все тайное станет явным).

Кажется, в тот раз я немного переборщил, бессознательно подражая деду… Или не подражая? Или я действительно понемногу становился другим?

* * *

Чем ближе был остров, тем тревожнее мне становилось.

Мне казалось, что хитрая старая лиса Смоллетт непременно обыграет меня в нашей гонке. Он не раз плавал в этих широтах — проложит курс так, чтобы использовать попутные морские течения. Это своего рода реки, незримо текущие под поверхностью океана, и опытные моряки хорошо знают, какую большую пользу можно от них получить. А я, опыта не имеющий, могу пройти параллельным курсом в полусотне миль от «берега реки», и никакой пользы не извлеку. Не говоря уж о том, что мне недолго попасть во встречное течение.