Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [109]

И хорошо еще, если подплывая к острову, мы издалека увидим «Красотку Мэй» — все ее пушки не помогут нас догнать. Но что, если Грей и Смоллетт нагрянут, когда работы по погрузке серебра будут в разгаре? Ослики нам весьма помогут, но в яме все же лежит огромное количество серебра — оно весит в четыре с лишним раза больше, чем золото, с перетаскиванием которого мы так намучились в свое время.

Допустим, можно посадить наблюдателя на вершину Подзорной Трубы. Даже двух, чтобы было не так скучно там сидеть, — обоих юнг, все равно при погрузке тяжестей от них толку не слишком много. Едва они завидят мачты «Красотки Мэй» — подадут сигнал и побегут со всех ног на «Патрицию». И я уплыву с тем серебром, что успею к тому времени загрузить.

Но если «Красотка» доплывет до острова ночью, как когда-то «Испаньола»? Проснемся мы — и увидим, что бригантина перекрывает выход с Северной стоянки (ближе всего до серебра оттуда, да и до оружия тоже, но о нем я сейчас не думал). Или, того хуже, не увидим, что Смоллетт с Греем бросили якорь в проливе по старой памяти — и их люди уже движутся по острову к месту работ.

Закончилось тем, что я пригласил на совещание в капитанскую каюту Сильвера, а Эктор и без того жил здесь. Бена Ганна, третьего по старшинству на «Патриции», приглашать не стал. Его блестящая придумка с осликами исчерпала лимит умных мыслей Бена на пару лет вперед, к тому же был его черед нести вахту.

— Господа, — начал я вступительную речь. — Я хочу услышать всё, что вы знаете о Смоллетте и Грее, а я не знаю. Потому что я не понимаю, чего от них можно ждать. А должен понимать и соответственно подготовиться. Много лет назад я знал Смоллетта как честного моряка. Порой не слишком приятного в общении, но не разу не отступившего от своего долга. Грей мне казался человеком другим: ищущим свою выгоду и без колебаний переходящего на сторону тех, кого он считает сильнее. Но все же он полтора десятилетия вел жизнь честного моряка. И первым забрать бесхозное серебро с острова — по большому счету не преступление. Но потом я услышал те намеки, что вы делали о Смоллетте и Грее, увидел чертеж «Красотки» с гондеком…

— Гондек на бригантине?! — изумленно перебил Сильвер. — Да где такое слыхано?!

— Есть чертеж, полученный прямиком с верфи.

— Я хочу его видеть.

Чертеж мы с Эктором захватили с собой. Сильвер изучал его долго, задумчиво шевелил губами. Потом произнес:

— Я мало что понимаю в чертежах, но в юности я попал к Ингленду прямиком с невольничьего судна, идущего из Африки с грузом… А фут он и в Африке фут — ведь это размеры в футах?

Я кивнул, подтверждая.

— Тогда ты ошибся, Джим. Это действительно помещение для рабов. Они могут там только сидеть, им не встать. Комендоры не сумеют вести бой в такой тесноте.

Теперь уже я долго рассматривал чертеж. И нехотя признал:

— Пожалуй, ты прав… Вот что значит практика! Меня обманула схожесть картинки с теми, что я видел в Академии. Забудем об этом. Пусть «Красотка Мэй» — мирное работорговое судно. Но у меня все тот же вопрос, господа: на что способны эти люди? Сильвер и Грей? Как далеко они могут зайти? И что я о них не знаю? Рассказывай первым, Эктор. Мне кажется, у Джона за душой гораздо больше, ты устанешь ждать своей очереди, слушая его.

— У меня нет претензий к Александру Смоллетту. Сказать, что едешь к родне в Бирмингем, и не появиться там, равно как и родственные связи с Блендли и Греем, — не преступление. На настоящий момент Смоллетт чист перед законом. С Греем все сложнее… Если хорошенько постараться, можно отправить его на виселицу даже сейчас.

— За что? — удивился я. — За махинации со страховками уже начали вешать?

— За убийство нескольких человек. Которых он отправил на смерть вместе с барком «Диана». Скорее всего, он подстроил все так, что они — те, кто не был ему нужен — закончили работу, как вы это называете… — он досадливо прищелкнул пальцами.

— Сменились с вахты, — подсказал Сильвер.

— Вот-вот, спасибо, мистер Эндерби. Сменились и спали в кубрике, смертельно уставшие… А остальные люди Грея тихо сели в шлюпки и барк понесся к скалам. Это убийство. Его трудно будет доказать, но это убийство. А теперь я готов выслушать, что скажет мистер Эндерби.

— Грея можно было вздернуть за убийство еще пятнадцать лет назад. И Смоллетта с ним за компанию.

— За их дела на острове? — уточнил я. — Ведь мы когда-то договорились, Джон: все старые счета закрыты. Для них тоже.

— Они заработали свои пеньковые галстуки задолго до того, как остров показался на горизонте. Подумай хорошенько, Джим. Повспоминай.

Я подумал. Повспоминал. И сообразил-таки!

— Штурман Эрроу?

— Да.

— Ты уверен, что его убили? Что это не несчастный случай, как все решили?

— Я получил признание одного из убийц.

— Так… пожалуй, расскажи-ка с самого начала. С того дня, как Эрроу отправился за борт. Вернее, с той ночи.

— Сначала я тоже подумал: несчастный случай. Эрроу двадцать с лишним лет плавал по морям и все эти годы крепко дружил с ромом. Его выгнали за пьянство из королевского флота, а после выгоняли со всех торговых судов, куда ему удавалось пристроиться. Потом он как-то угодил в команду пирата Карсона — тот, всем традициям вопреки, сам пил в море без просыпу, и не мешал пить подчиненным. Все его шхуны, он сменил их три или четыре, получали имя «Пьяная Салли». Они все делали пьяными: и шли на абордаж, и делили добычу, и управляли кораблем, и… в общем, всё. Там Эрроу прослужил четыре года, и даже там выделялся среди остальных, иногда все же просыхавших. Служил бы и дальше, но Карсона повесили, и всех его людей тоже.