Одиночество вдвоем - [5]
— Как хочешь, мечта моя.
Она презрительно сбросила его руку, отодвинулась.
— Очнись, дурак ты старый.
Фараон Куша побагровел от последних слов владыки Египта. Совсем юнец, а мыслит как мудрец. Поэтому, грозно насупив брови, он встал и поклонился Тутанхамону.
— Царю Верхнего и Нижнего Египта, могущественному фараону Небхепруре, да будет он жив и здоров, цел и невредим, все свои долги я отправлю точно в срок и, если позволят условия, с некоторыми излишками.
— Не верю я тебе. Ты великий лгун, искусно маскирующийся под благодетеля.
Хозяин Куша в бешенстве обнажил меч.
— Может, спор наш разрешат мечи?
Тутанхамон, не ожидавший такого поворота событий, выхватил свой.
Гулкие удары оружия высекали искры. Весь клокоча от зависти к молодому и красивому юноше, волею судьбы ставшему сильным мира сего, фараон Куша пытался проткнуть ему горло.
— Он убьет его, — запричитала Нефертити.
— Идти против всех — идти против себя. Одинаково, — бесстрастно заключил Эйе.
— Останови же их.
— Бог Амон пускай их остановит.
Рослый, атлетического сложения мужчина, вбежал во двор и принялся разнимать дерущихся.
— Десять палочных ударов ты получишь дома, — сердито вскричал Тутанхамон, опуская меч.
— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель. Но лучше мне быть побитым, чем, — он обернулся к царю Куша, — чем кому-то убитым. Зачем умирать в день своего хеб-седа?
— Ах, Тутмос, Тутмос, — вздохнула царица.
Эйе торжествующе повернулся к ней.
— Я же говорил — он в Куше, — ехидно напомнил он.
Тутмос подошел к Нефертити, почтительно скрестил руки на груди, поклонился.
— Моя царица, прошу меня простить за столь неожиданный отъезд. Мой брат решил жениться на рабыне из Финикии. Возникли трудности, устранить которые смог только я, применив служебное положение.
Эйе, завистливо наблюдавший за Тутмосом и Нефертити, решил отличиться.
— Тебя видели с этой самой рабыней. Очень красивая, говорят. Ничего не скажешь.
Тутмос пропустил адресованные ему слова мимо ушей и, не спуская пылкого взгляда с царицы, пояснил:
— Это мой родной брат. Царице, наверное, известно, что мы близнецы.
Царица промолчала, глядя не на Тутмоса, а куда-то мимо. Казалось, она вся была поглощена своими мыслями и ничего не замечала вокруг. Наконец она подняла голубые глаза на Тутмоса.
После смерти мужа Нефертити дала себе зарок — не выходить замуж. Однако жречество никак не было согласно с ее решением. Сороковой день траура был не за горами, Египет ждал нового фараона. Эйе и его сторонники торопили царицу — выбери мужа, нового царя. Но крутой и своенравный характер царицы не позволял переступить гордыню. Вдобавок ко всему она просто не хотела выходить замуж не любя. Дни летели быстро. И вот тогда-то она приняла решение. После снятия траура провозгласила фараоном мужа старшей дочери — Сменхкара, который, сохранив приверженность религиозным догмам Эхнатона, рьяно принялся за старое. Фиванские жрецы, затаив злобу против нового царя, искали удобного случая, чтоб рассчитаться с ним и вернуть себе былое благополучие. Тутмоса тогда она еще не понимала…
— Когда можно будет приступить к прерванным работам, Тутмос?
Кушский царь придвинулся к Тутанхамону, обиженно отвернувшемуся от всех.
— Прости меня, Небхепрура[4]. Я погорячился. — Затем он повернулся ко всем. — Приглашаю на праздничный обед.
Тутмос подался вперед, приблизившись к царице, и тихо ответил:
— Богиня моя, строительство твоего дома будет завершено к началу второго месяца Всходов[5].
Тутанхамон дружески похлопал по плечу недавнего обидчика.
— Я прощаю тебя, кушский царь. К тому же, если признаться честно, захотелось поесть.
Кушский царь знаком подозвал слугу.
— Обедать будем здесь. Дорогой Небхепрура, ты не возражаешь? Здесь так прохладно…
— Отлично, отлично.
«Ты еще попляшешь, мальчишка», — подумал хозяин, а вслух произнес:
— Передай повару — если попадется хоть одна кость, пусть пеняет на себя.
Тутанхамон поднял руку.
— А мне только поджаренные ребра.
Присутствующие удивленно переглянулись, но смолчали. Фараон Куша тупо захлопал глазами.
— Мой фараон, — обиженно выдавил он, — в нашем городе не принято угощать костями.
— А я хочу поджаренные ребрышки, — упрямо повторил Тутанхамон.
Эйе решил отомстить за уязвленные чувства мудреца и отвергнутого любовника.
— Мой фараон, не забывай — мы в гостях, — повысил он голос.
Тутмос вопросительно взглянул на царицу.
— Я не понимаю его.
— Мой зять совсем еще ребенок. Так и норовит против течения.
Тутанхамон поднял руку.
— Довольно, — вскричал он Эйе. — Египтом правлю я. И не смей мне больше указывать. — Затем он повернулся к слуге. — Слушай мой приказ. На первое — всем подать овощной бульон. На второе — поджаренные кости. Десерт — на усмотрение хозяина, царя Куша. Мясо животных немедленно отправить на рынок. За невыполнение данного приказа все виновные будут жестоко наказаны. Ты понял?
Слуга тотчас склонил голову.
— Теперь иди.
Наступила напряженная пауза. Все понимали, приказ есть приказ, Небхепрура не прощает провинившихся. Он уже успел наказать Ипи по дороге в Куш десятью палочными ударами.
Молчание нарушил осмелевший на правах хозяина кушский царь.
— Мой фараон, прости, но это самый нелепый приказ, который я когда-либо слышал. Я повинуюсь, но простолюдины просто обнаглеют.
