Одиночество вдвоем - [17]

Держа за руку мальчугана, все лицо которого было измазано кровью, он быстро засеменил к повелителю.

— Мой фараон, — торжественно объявил он, — вот это преступник, вор. Его надо судить.

— И что он сделал? — поинтересовался фараон.

— Украл мой кошелек.

Тутанхамон оглядел мальчика, однако промолчал.

— Чем ты занимаешься? — спросил он уэба.

— Мой дед и мой отец были мясниками. Глядя на них, я тоже стал мясником.

— Умница. Это ты его так разукрасил?

— Я.

— За своеволие я могу наказать тебя. Покажи кошелек.

Тот повиновался.

— Сколько там? — спросил Небхепрура.

— Двадцать три золотом и тридцать два серебром.

— Отдай все мальчику, — сказал фараон и отвернулся. Взгляд его упал на помост, где свершилась казнь.

Уэб недоуменно хлопал глазами, нелепо держа в руке свой кошелек. Один из телохранителей фараона дал ему пинка.

— Ты что, оглох? А ну отдай.

Пожилой уэб испуганно всучил свой кошелек мальчику, затем поспешно заковылял прочь.

— Кто? — спросил фараон, подходя к палачам.

— Насильник и убийца, — четко отвечал второй.

— Кто утвердил приговор?

— Сам верховный жрец.

Фараон осмотрел бездыханное, окровавленное тело бедного Собекмоса.

— Труп передай семье.

— Но… — попытался возразить второй палач.

— Молчать!

— Повинуюсь.

Толпа одобрительно загудела. Откуда-то вынырнула Хедеткаш и бросилась в ноги Тутанхамону, заливаясь горючими слезами.

— Мой повелитель, — умоляла она, — я не верю в злодеяние мужа. Произошла роковая ошибка, жертвой которой пал он.

— Кто этим занимался?

— Верховный жрец.

Тутанхамон мгновенно переменился в лице. И разбирал это дело Эйе, и смертный приговор вынес Эйе.

— Если вернусь из похода, займусь сам.

Женщина упала вновь и принялась целовать землю под его ногами. Фараон порывисто вскочил в паланкин, и процессия тронулась.

Попрощавшись с фараоном, кушский царь направился к Эйе. Слуга преградил ему путь.

— Господин занят, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд гостя.

Царю пришлось подождать.

У Эйе в это время находились бывший начальник столовой Ипи и начальник слуг Упнефер, выслушивающие последние наставления перед походом. Упнеферу, в частности, предписывалось обеспечение людьми, Ипи — продовольствием. Обсуждали и новый указ Небхепруры, который, к всеобщему одобрению, затушевывал предыдущий. Как-то на днях фараон сам отказался от бульона и потребовал мяса. Его в царской кухне не оказалось, поэтому Ипи пришлось съездить на рынок. После этого Тутанхамон поправил свое новшество — и мясо и кости отныне стали употреблять все — и простолюдины и придворные сановники.

Наконец Эйе встал. Встали и подчиненные.

— Ипи, ты свободен, а ты останься.

Когда Ипи вышел, плотно прикрыв за собой дверь, Эйе улыбнулся Упнеферу, нетерпеливо порывающемуся выйти.

— Поздравляю тебя. Меритамон интересная женщина.

Упнефер слегка покраснел и отвел глаза.

— Что ты? — удивился Эйе.

— Она вчера сказала, что зря за меня вышла замуж.

— Чего это вдруг?

— Говорит, ты женился на мне потому, что хочешь упрочить свое положение.

— Женщины глупы, — махнул рукой Эйе. — А она тебя любит?

— По-моему даже больше, чем я ее, — похвастался Упнефер, и глаза его засверкали недобрым светом.

— Отлично. Женщина должна любить больше. Это ее святой долг. Любить и ждать — главные заповеди.

Вошел слуга и низко поклонился.

— Уже полчаса дожидается царь Куша.

— Куша? — оживился Эйе. — Что ж ты не впустил его?

— Господин, ты же сам велел никого не впускать.

— Хорошо, пригласи его.

Упнефер поднялся.

— Мой господин, ты знаешь, как я люблю и глубоко уважаю тебя. Поэтому считаю своим долгом предупредить.

Эйе напрягся.

— Я случайно подслушал разговор двух сестер, Анхеспаамон и Меритамон. Речь шла о тебе. И, насколько я правильно понял, вернувшись из похода, Тутанхамон начнет проверку твоих подсчетов. Что-то еще было сказано о какой-то рабыне, о какой-то казни.

— Молодец, — не сдержался Эйе и в знак признательности порывисто обнял его. — Ты просто молодец! Ты мне друг, а друзей я никогда не забываю.

Вошел кушский царь и приветливо поклонился. Эйе заторопился ему навстречу.

— Рад тебя видеть, дорогой царь.

Упнефер вопросительно взглянул на Эйе.

— Иди, Упнефер, иди. Потом договорим.

— Кто это? — спросил кушский царь после ухода Упнефера.

— Способный малый, который очень стремится к власти.

— К власти? К власти стремятся, по-моему, все. Разве не так?

Эйе был в приподнятом расположении духа. Как все удачно складывается! Как хорошо, что он узнал эту новость, ведь приезд Тутанхамона не сулил ему ничего хорошего. Теперь вот перед ним расселся человек, ненавидящий так же, как и он, фараона Египта. Слава Амону, подумал он, теперь уж недолго.

— Ошибаешься, дорогой царь, — истерично рассмеялся он. Мне, вот, к примеру, власть не нужна. Я прожил жизнь так, как я хочу. И не жалею об этом. А к власти никогда не стремился.

— Если он покорит Сирию, то станет одним из самых богатых фараонов в истории Египта, — недовольно перевел тему разговора царь. — Плевать на власть, если у нее какой-то вздорный мальчишка. Я говорю прямо — я не могу более ему подчиняться. Задушил бы его вот этими руками, — он ожесточенно потряс кулаками.

— И я такого же мнения. Что ты предлагаешь?