Один из нас - [112]

Когда бог наконец вернулся, он признал все свои ранние ошибки, и невидимые попытались установить законы совместного существования двух миров. Раньше людям было довольно просто пересекать границу между мирами – теперь это стало гораздо сложнее, но и ангелам тоже было запрещено пересекать ее чаще, чем в том возникала реальная необходимость. Постепенно бог вступил в контакт с одним из людей, обладавшим способностями медиума, пытаясь восстановить утраченную связь. Бог научил человека нескольким трюкам (например, управлению силой тяжести, превращению материи и способности на короткое время и не очень удачно одерживать верх над смертью), чтобы человечество прониклось откровениями, исходящими от него. Его послание было очень простым, все, что требовалось, – бросить семя в благодатную почву и оставить расти.

Но действительность превзошла этот простой план.

В какой-то степени он удался, и новые идеи распространились как лесной пожар. Но мы, как всегда, поняли все слишком буквально. Мы стали создавать мифы. Мы решили, что Иисус не может быть человеком с улицы, поэтому следующие поколения придумали историю о непорочном зачатии, игнорируя тот факт, что в оригинальном древнееврейском тексте Исайи содержится слово «алма», означающее просто молодую женщину, а не девственницу. Иисус и сам стал выдавать экспромты, и некоторые из его шуточек оказались совсем несмешными.

Наш мир был уже слишком громоздок, чтобы перестроиться вокруг истины. Тогда мы решили изменить саму истину, чтобы она ему подошла. Слово бога исправили, исковеркали, зачастую там, где в изменениях не было нужды, и мириады мыслей и точек восприятия слились в единую историю, которая ныне читается как сценарий, отредактированный поздно ночью. Бог никогда ничего не говорил о том, что он что-то создал. Мы просто спрятали за его именем сделанное нами с самими собой. Да что уж там, если рассказ о рождении Иисуса объединяет в одну ночь события, которые происходили в течение десятилетия.

Евангелист Лука отлично вписался бы в «Проуз Кафе» – первый специалист по вымыслам для священников-продюсеров. Продюсерам нужна была хорошая история, и они ее получили, выдуманную от начала до конца. Мы превратили истину в слова и писали одно поверх другого до тех пор, пока стало невозможно их прочесть.

В конце концов медиум позволил убить себя, а обстоятельства его смерти стали религией, завоевавшей мир. Невидимые выстроили торговую сеть с точкой в каждом городе, но продукт повредили при транспортировке, и весть пришла бесформенной и малопонятной.

Хуже всего, что слова взяли в плен самого бога, сковали его, сделав настолько осязаемым, что он вынужден почти все время проводить среди нас – блуждающий невидимый, обретший плоть.

* * *

Лора вернулась вечером того же дня, когда я общался с богом. Сначала она оказалась в лесу на камне у ручья, который знала еще ребенком. Через какое-то время появилась в городе, у квартиры Дека.

Она не помнила ничего о том, что с ней произошло, но что-то произошло, это точно. Она стала спокойнее и краткое отсутствие пошло ей на пользу. Интересно, не намеренно ли она провела эти дни там, где все совсем по-другому, – чтобы выяснить: откуда взялся замкнутый круг, в который она попала, с чего началась ее нынешняя жизнь? Оглядываться необходимо, а в соляные столбы[82] нас превращает невозможность снова смотреть вперед.

На следующий день она побывала в доме Рэя Хаммонда, но он оказался пуст. Мать исчезла – полагаю, чтобы продолжать портить жизнь окружающим. Между Лорой и Моникой не было никакой близости. Одна из жизненных истин такова: невозможно все время говорить и делать правильные вещи, и невозможно всегда быть рядом или ждать, что кто-то всегда будет рядом с тобой. Каждый раз оказывается, что есть поступки, не имевшие места, невыраженные эмоции, ибо настоящее, ставшее прошлым, выглядит по-другому под светом, что бросает на них воспоминание. Жизнь – не погоня за идеалом, а необходимость делать то, что ты можешь, в каждый конкретный момент. Что было – должно было быть так, никак иначе. Доверься инстинкту и отпусти, забудь. Прошлое само укажет на тебя пальцем, для того и существует.

Через неделю Лора переехала к Деку. Думаю, они оба слегка удивились – я так точно был чертовски удивлен. Она задерживалась у него все дольше и дольше, а как-то вечером просто никуда не ушла. Дек сильно смущается, когда я его об этом спрашиваю, и мне кажется, это хороший знак. Разумеется, теперь его квартира полна разных подушек и обуви, а ванную не узнать, но это идет в комплекте с Лорой, и он ничего не имеет против.

– Если бы ангелам требовался посланник, он был бы не худшим вариантом, – сказала мне Лора однажды вечером, когда Дек отошел к бару.

Чтобы не казаться серьезной, она тут же жестко высмеяла одежду людей за соседним столом, но я-то знаю, что сказанное про Дека было абсолютно искренним.

Ей лучше, но пока не совсем хорошо. Она все еще пьет больше, чем необходимо, часто бывает в мрачном настроении. В конце концов, проблемы ведь не исчезают мгновенно, если вообще исчезают: несовершенство и печаль – высокая цена, которую следует уплатить, чтобы жить. Порой жизнь кажется битвой, где единственной наградой выступает возможность продолжить сражение. И в то же время это отличная прогулка. Можно даже полюбоваться морскими видами.