Я стоял, опершись руками на края раковины и наблюдал, как из крана хлещет поток воды. Он неудержимо прорывался сквозь мелкие сетки фильтра, яростно обрушивался на гладкую белоснежную поверхность раковины и, разбившись о неё, расплёскивался в разные стороны маленькими, но вполне настоящими волнами. Далее, у слива, снова соединялся в одно целое и, задержавшись на долю секунды, бесстрашно ухал вниз, навстречу неизвестности. Правда, некоторым его частицам не повезло. Они в виде брызг разлетались в разные стороны и падали на пол, стены, зеркало и меня. Оторванные от своих собратьев, они уже не могли продолжить путь и были обречены на высыхание.
“Высыхание”. Я покрутил на языке это слово, осторожно пробуя его на вкус. Что ж, слово неплохое. Им вполне можно охарактеризовать то, что происходит со мной сейчас.
– Я устал, – вслух сказал я. Ответа не последовало. Только шум воды, и ничего более. Подождав с минуту, я облегченно вздохнул. Хоть тут абсолютно один. Можно спокойно подумать, да и просто отдохнуть.
Сложив руки ковшиком, подставил их под струю, бьющую из крана. Подождав пока, холодная, почти ледяная, вода польётся через край, наклонился вперед и с размаху плеснул из пригоршни себе в лицо. А потом ещё и ещё. Кожу обожгло холодом, но в голове немного прояснилось, а легкая головная боль, которая мучила меня последние недели, и с которой я уже успел смириться, отступила. Хорошо. Я замер с закрытыми глазами, стараясь насладиться каждым мгновением тишины и отсутствия боли. Очень хорошо. Минута, а может даже две абсолютного спокойствия. Теперь это для меня высшее блаженство, просто счастье.
К моему глубокому сожалению, время продолжало свой бег. Секунды утекали вслед за водой, и вот, на самом краю сознания, опять возникло то мучительное, поганое, ноюще-сосущее чувство. Словно кто-то внутри моей головы пытался высосать мой мозг. Именно высосать, медленно, по чуть-чуть, по капле, но ВЕСЬ, без остатка!
Если верить объяснением Семёна, то головная боль вскоре должна пройти. Все из-за “неподготовленности моего сознания к новым возможностям восприятия”.
Я открыл глаза и, медленно подняв голову, всмотрелся в зеркало, что висело над раковиной. Оттуда на меня уставилась взлохмаченная, бледная физиономия, принадлежавшая ещё довольно молодому человеку тридцати пяти лет отроду.
Лицо было обычным, можно сказать, среднестатистическим. Не красивым и не уродливым. Темные волосы, высокий лоб, карие глаза, прямой, чуть большеватый нос. Все портило отчетливая синева под глазами, впалые щеки и болезненная бледность.
– Ну что, Антон, плохо тебе? – спросил я у своего отражения. Оно не ответило.
– Ничего, прорвёмся! – ободряюще сказал я ему и вновь склонился к раковине.
Из ванной я вышел спустя минут тридцать. В квартире было темно и тихо. Часы в прихожей показывали половину первого. Жена и дочь давно спали. Обеим утром предстоял ранний подъём – одной в садик, другой на работу.
Я прошёл по коридору, заглянул в детскую. В комнате горел небольшой ночник в форме нелепой, но весёлой утки. В его слабом свете я разглядел в кроватке своего ангелочка. Саша, моя маленькая трехлетняя дочь, спала в обнимку со своим любимым плюшевым медвежонком. Её золотистые (как у мамы) и уже длинные волосы разметались по подушке. Одеяло сползло и было отодвинуто в конец кровати. Весёлые мишки во множестве смотрели на меня с нежно розовой пижамы.
Я на цыпочках приблизился к кровати, наклонился и, едва касаясь, погладил дочь по голове, потом осторожно укрыл одеялом. Распрямившись, постоял немного, любуясь этим маленьким чудом, после чего также тихо вышел и аккуратно притворил за собой дверь.
В кабинете, куда я направился, царила непроглядная темнота. Я не стал зажигать общий свет, а прошёл к письменному столу, что стоял напротив двери, и включил настольную лампу. Тьма испуганно шарахнулась, но потом, словно, опомнившись прекратила своё позорное бегство и заняла глухую оборону по углам комнаты. Свет же от одной единственной лампы оказался не в силах выбить её от туда. В результате в комнате установилось хрупкое равновесие – полумрак.
Семён уже ждал меня. Сидел в углу, на территории тьмы (символично, я мысленно усмехнулся этому) в одном из двух кресел, у круглого журнального столика.
– Ну как, полегчало? – поинтересовался он, имея ввиду моё продолжительное умывание.
– Немного, – буркнул я в ответ и направился к шкафу с минибаром. Достав стакан и початую бутылку виски, вернулся к письменному столу. Усевшись в удобное “компьютерное” кресло, включил ноутбук, и пока он загружался, налил себе виски.
– Что ты собираешься делать? – поинтересовался Семён, наблюдая за мной из своего угла.
– Пить, – коротко бросил я.
– А ещё?
– Не твоё дело, – отрезал я.
Компьютер загрузился. Я залпом опустошил стакан и отставив его, открыл окно браузера. В строку поиска вбил интересующее слово. Поисковик задумался на долю секунды, после чего выдал результат своей работы. Всего более 4 миллионов ответов…
Итак, приступим…
