Один день в Древних Афинах. 24 часа из жизни людей, живших там - [35]

— Этому-то и дивятся приезжие! Тому, что афиняне отдают предпочтение беднякам, людям низшим. Во всем остальном мире лучшие люди являются противниками демократии. Мы, аристократы, очень редко допускаем бесчинство и несправедливость, зато самым тщательным образом заботимся о важных вещах! Тогда как народ характеризуют лишь величайшая глупость, недисциплинированность и низость. Бедность делает его необразованным и невежественным.

Этим утром речь Крития в поддержку сицилийской экспедиции вызвала резкую критику, и его это явно задело.

— Ты полагаешь, что мы должны допускать в буле не всех граждан или что не у всех булевтов должны быть равные полномочия? — спрашивает Нерикий как можно вежливее. Он угощает Крития сыром, надеясь, что тот не станет отвечать с набитым ртом и хоть ненадолго замолчит. План проваливается: у Крития настоящий приступ красноречия.

— Ох, это отличная идея — предоставить слово черни! — едко замечает он. — Кто угодно может требовать чего угодно для себя и себе подобных, и его сторонники знают, что его невежество и грубость принесет им больше пользы, чем достоинство и мудрость хорошего человека. Я только никак не могу понять, Нерикий, почему ты — хороший вроде бы человек — порой принимаешь их сторону. Ты что, не хочешь, чтобы город хорошо управлялся?

— Разве хорошо управляется город, где простые люди — все равно что рабы? Даже если он управляется плохо, людям так нравится больше, потому что они управляют им сами. Я заметил, что некоторые благонамеренные аристократы не прочь продвигать законы, которые выгодны лично им. Когда знать устанавливает правила, «безумцам» вроде меня не дают говорить или даже участвовать в заседаниях, и в конце концов от таких благ народ может попасть в рабство! — Нерикий гордится получившейся речью. Такие речи обычно цитируют на симпосиях. — Тот порядок, который ты называешь плохим, дает народу силу и свободу.

КРИТИЙ

Критий был двоюродным дедом Платона и другом Сократа. Эта дружба способствовала тому, что Сократ был позднее осужден и казнен.

Критий был не просто неприятным, а по-настоящему опасным человеком.

В неизбежной войне со Спартой, возобновившейся в 413 г. до н. э., Афины потерпели сокрушительное поражение. Победителиспартанцы заменили афинскую демократию тиранией аристократов. С управлением государством Критий не справился.

Его режим, способствовавший казни около 1500 человек, прославился жестокостью и коррупцией. Конец тирании положило восстание, в результате которого Критий был убит.

Критий смотрит на Нерикия сосредоточенно и недружелюбно, пожевывая сыр и обдумывая ответ. Нерикий осознает, что, разоткровенничавшись с ним, поступил не слишком дальновидно.

В конце концов, он ведь понимает, в чем смысл этой сицилийской экспедиции. В данный момент Афины не воюют ни со Спартой, ни с Персией, но спартанцы явно относятся к сдерживанию Афин как к незавершенному делу. Если афинянам удастся включить в свою державу Сицилию, их государство значительно усилится. Но Сицилия далеко, а Спарта рядом. Стоя на афинском Акрополе, можно различить гору Парнон, которую со своего собственного акрополя видят и спартанцы. Столь незначительное расстояние разделяет два города.

Вопрос в том, могут ли афиняне и спартанцы друг другу доверять. Несколько лет назад афиняне фактически разорвали договор со Спартой, поддержав ее противников в битве при Мантинее. Теперь Афины готовятся к завоевательному походу, собирая самый большой флот, который когда-либо видела Греция. С точки зрения спартанцев, что помешает этому флоту атаковать Пилос и отнять у них Мессению? Во время последней войны у афинян это почти получилось, так почему бы им не попробовать вновь?

Об этом сегодня утром и спорили в буле. Благодаря связям в герусии, совете старейшин Спарты, Критий и его про-спартански настроенные друзья узнали, что старейшины беспокоятся, не является ли сицилийская экспедиция всего лишь прикрытием для вероломного нападения на Спарту.

— Поговорим с остальными, — предлагает Нерикий, надеясь таким образом завершить разговор. — Например, с Демокритом — он ближе всех к Никию. Может, Демокрит расскажет нам, как наши старейшины планируют решить эту дилемму. В конце концов, именно Никий заключил мир со спартанцами пять лет назад.

Критий поднимается и тут же сталкивается с рабом, который пришел, чтобы унести их тарелки. Отшатнувшись, Критий буравит взглядом невозмутимого раба, который как ни в чем не бывало забирает у него тарелку с едой, к которой Критий почти не притронулся. Критий раздраженно наблюдает за тем, как исчезает его еда.

Раб знает, что скоро прозвучит трубный звук, возвещающий о возобновлении заседания. Ему нужно успеть собрать все тарелки, чтобы булевты вовремя вернулись к своим обязанностям, поэтому он не обращает внимания на гримасы Крития и спокойно удаляется.

Нерикий знает этого раба. Этот беотиец жил в усадьбе по ту сторону хребта Киферон, которой Нерикий в свое время управлял. Его отец и дядя погибли на войне, сам он попал в плен, а семья пока не может его выкупить. Впрочем, паренек неплохо приспособился к городской жизни, и Нерикий не удивится, если он останется в Афинах даже после освобождения.