Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма - [42]

Перепуганные котики выбрасывались на берег. Чтобы не мешать им, мы поспешно убрались с лежбища.

С высокого берега я стал наблюдать, как развёртываются военные действия.

На лежбище всё смешалось. Старые секачи сбились в кучу с холостяками, матками и малышами.

Тут же теснились четыре рыжеватых сивуча.

На воде всё ещё мелькали тысячи гладких чёрных голов. Я с удивлением и тревогой заметил, что они колышутся на месте, не приближаются к берегу. Не видят, не понимают опасности?

Хотелось крикнуть им с берега: «Спасайтесь! Бегите!»

Косатки были совсем близко.

«Котикам уже не спастись», — подумал я.

И тут неожиданно случилось что-то странное: косатки разом остановились, их фронт смешался. Чёрные треугольники пошли сновать вправо и влево, точно перед ними неожиданно выросла невидимая стеклянная стена, и они заметались перед ней, тыкаясь носом, как рыбки в аквариуме.

Котики спокойно плавали у берега.

Я вопросительно посмотрел на алеутов. Они улыбались.

— Мель, — сказал старшинка Пётр Березин. — Косатки не могут.

Прошло несколько часов.

Косатки по-прежнему держались в море, не приближаясь и не отдаляясь от острова.

Котики лежали на лежбище, плавали у берега.

— Так будет долго, — говорили алеуты. — Косатки не уйдут, будут караулить несколько дней.

Я спокойный человек, но такое положение дел меня возмутило.

Что же, в самом деле, хищники обложили стадо, наши котики должны отсиживаться на лежбище, как в крепости, и будут голодать, пока враг не вздумает снять блокаду? А мы-то на что? Разве не первая наша обязанность охранять стадо от всяких бед и напастей, заботиться о нём?

И я придумал: надо перестрелять из винтовок косаток. С берега далеко — не попадёшь, да и котикам беспокойно. Надо с лодки.

— Идём, — сказал я алеутам, — возьмём лодку. У караула есть винтовки, у меня — мой саведж. Мы им покажем.

Алеуты только переглянулись и не тронулись с места.

Как ни убеждал я их, они не соглашались на мой план, Говорили, что с лодки они в косатку стрелять не станут, говорили, если ранишь, разъяришь косатку, крепкое, как ядро, двухсотпудовое тело с разгону с быстротой летящего с высоты камня ударит в борт. Какая лодка выдержит?

Не знаю, станет ли раненая косатка таранить лодку, но знаю, что алеуты не трусы, и никто лучше их, островитян, извечных жителей океана, не знает его опасностей.

Мне пришлось отказаться от моего плана, но в своём докладе правлению я указал на необходимость иметь на Командорах мореходный сильный катер с доброй гарпунной пушкой против косаток.

Бригады алеутов отправились по ухожам для ремонта юрташек. Катер развозит запасы вяленой рыбы по дальним ухожам.

В этом году мы заготовили красной рыбы 40 тысяч штук для себя и 10 тысяч для Медного.

Своей рыбы на Медном мало. Там алеуты заготовляли для себя только мясо упромышленных котиков.

* * *

Сейчас катер привёз плохую весть с дальнего ухожа Бобрового: кто-то чужой побывал в юрташке.

Дверь найдена открытой. В печурке обгорелые поленья, посуда в беспорядке. Это уж не ваньки, а люди, и не наши.

Алеут честен и никогда не трогает чужого. С хозяйством юрташки он хорошо знаком, а эти люди не нашли дымовой трубы, спрятанной, как обычно, между печкой и стеной, пытались так разжечь дрова. Они не догадались вымыть чисто смазанной жиром посуды. Наверно, потому и бросили её, что на огне от неё пошёл ужасный чад, вонь.

Кто эти неизвестные люди? Откуда? Зачем высадились на нашем безлюдном острове?

Ответить нетрудно: ведь в этом месяце молодых песцов-норников можно ловить голыми руками.

Пушистое золото приманивает охотников до лёгкой наживы.

Ухож Бобровый лежит на южном конце острова. Там легко незаметно высадиться, можно жить много времени и остаться никем не замеченным.

Назначил туда постоянный караул с винтовками.

С Северного лежбища дали знать, что косатки сняли осаду и скрылись с глаз.

Осада длилась пять дней.

21 августа — 20 сентября

Остров Беринга

Недели две я не был на лежбище. Пришёл вчера и еле узнал его.

Там нет уже разделения на главное лежбище и площадку холостяков: секачи, холостяки, матки — всё смешалось в одно мирное стадо. А чёрных котиков не узнать: они выросли, превратились в серых и плавают вместе со взрослыми.

Старики и молодые всё дальше отплывают от берега. Частенько бывает, наши отправляются в гости на Медный, а медновские гостят у нас. Скоро всем им трогаться в далёкий путь. Перед отвалом медновские и наши собьются в одно стадо.

Я долго стоял на вышке и разглядывал котиков в сильный бинокль. Глаза устали. Я положил бинокль и стал глядеть на море. Гладкие чёрные головы зверей то появлялись, то исчезали в воде.

Вдруг странное зрелище привлекло моё внимание: вдали от берега мчалось что-то длинное, тёмное. Оно змеёй извивалось на поверхности моря и, как иглой, прошивало волны.

Издали это «что-то» очень напоминало спину какого-то быстроходного морского животного, но гигантских размеров: в длину оно было метров тридцать.

Я опять взял бинокль.

Разгадка оказалась проста. То, что невооружённому глазу казалось гигантской спиной, было — как бы это сказать? — было чем-то вроде чехарды или пятнашек.

Молодые котики играли. Длинной вереницей они гнались друг за другом, то выбрасываясь из воды, то ныряя. Их было много, и их спины образовали почти сплошную, быстро двигающуюся ленту.